одновременно скромно и непринужденно. Он выбрал ее себе в жены из 70 невест, прибывших по традиции на царские смотрины. «Нынешняя царица Наталья хотя отечественные обычаи сохраняет ненарушимо, однако ж будучи одарена сильным умом и характером возвышенным не стесняет себя мелочами и ведет жизнь несколько свободнее и веселее. Мы два раза видели ее в Москве, когда она была еще девицею. Это женщина в самых цветущих летах… лице имеет приятное… чело высокое… голос звонкий и приятный и манеры самые грациозные», – пишет о Нарышкиной Якоб Рейтенфельс.
«Свобода и веселье» молодой царицы удивляли иностранцев и вызывали недовольные толки у соотечественников. В начале своей жизни Алексей Михайлович – очень серьезный и набожный юноша. На их свадьбе с Марией Милославской даже не было скоморохов, хотя обычай предписывал их участие в торжествах. Теперь же с молодой царицей он катался по столице в карете с незанавешенными окнами, что шокировало москвичей.
Н.К. Нарышкина
Правда, молодой царице тут же «дали окорот». Якоб Рейтенфельс приводит такой случай: «Русские так привыкли к скромному образу жизни своих государынь, что когда нынешняя царица (Наталья Кирилловна Нарышкина), проезжая первый раз посреди народа, только открыла окно кареты, они не могли надивиться такому смелому поступку. Впрочем, когда ей объяснили это, она с примерным благоразумием охотно уступила мнению народа, освященному древностью».
Наталья Кирилловна старалась соблюдать все установления, но Алексею хотелось удивить и порадовать ее. И он задумал небывалую прежде потеху – театральное действо. Поскольку он был благоразумным царем, то советовался со своими боярами, стоит ли вводить на Руси этот иноземный обычай. Ему ответили, что подобные представления случались при дворе византийских императоров, и что при дворах европейских государей – тоже принято. Этот замечательный ответ дает нам понять, что дело не в Наталье Кирилловне – за последние годы Россия, пусть медленно, но уверенно поворачивалась к Европе лицом, пытаясь сохранить свои, присущие только ей черты.
Пьеса «Эсфирь», или «Артаксерксово действо», стала личным посланием царя к царице, посланием, поднесенным с безупречной галантностью. Ее ставили в летней резиденции царской семьи – подмосковном селе Преображенское. Автор пьесы и режиссер лютеранский пастор Иоганн Готфрид Грегори, проживавший тогда в Москве. Он собрал 64 подростков – детей служилых и торговых иноземцев и обучил их театральной науке. Пьеса была рассчитана на 10 часов игры, но царь смотрел ее, не сходя с места и не мудрено – некоторые монологи пьесы звучали как страстное признание в любви Наталье, которое в реальной жизни было неуместно для его царственной особы:
О живота моего утешение
И сердца моего услождение!
Скорь бо в грудех моих пребывает,
Зане сила ми оскудевает,
Яко же сердце мое желает изъявити,
Како тя души моего сердца имам любити!
В