какая разница? Ты же все равно не наденешь.
– Почему это?
Коля с сожалением оглядел кожаную куртку, галифе и стоптанные ботинки Костанжогло.
– Видишь ли, Гриша, в искусстве есть такое понятие как «образ», – начал Евсеев тоном заправского лектора. – Так вот, только благодаря мандату и нагану люди воспринимают тебя серьезно. Если тебе дать модные ботинки, пальто и шляпу, тебя же никто бояться не будет.
– Мне не надо, чтобы меня боялись. Мне уважение нужно, – насупился Костанжогло.
– Так с нашим контингентом этот одно и то же. Если боятся, значит, уважают. Ведь так, Федор Петрович?
Коля ожидал поддержки, но мысли Шугарина были далеко.
– Как хоть оно выглядело, это кольцо? – спросил он.
Костанжогло достал листок бумаги и протянул Шугарину. Тот развернул и увидел крупный карандашный набросок перстня в форме бабочки.
– Когда это ты успел? – удивился Коля.
– Пока ты ботинки свои модные шнуровал.
– Красивое какое, – оценил Шугарин. – Надо показать это ювелирам, может, опознает кто. Он еще раз внимательно посмотрел на рисунок, где прорисованные тени и блики придавали камням объем. – Как только всех бандитов переловим, ты, Григорий, пойдешь учиться на художника.
– Да какой там художник, – махнул рукой Костанжогло. – Я в Питере чертежником работал у одного архитектора. У него и нахватался.
Всего в сегодняшнем списке значились восемь ювелирных магазинов, которые им предстояло обойти. Костанжогло предложил разделиться и взял на себя три самых дальних. Шугарин одобрил предложение, и они разошлись.
В первом магазине, куда зашли Шугарин с Евсеевым, приказчик сначала нахмурился, видя неказистых покупателей, но при виде удостоверений рассыпался в любезностях. К сожалению, подобного кольца он не видел. Двое его коллег в других заведениях также ничем не смогли помочь.
И лишь в четвертом магазине седовласый продавец опознал рисунок.
– Это перстень княгини Юсуповой из гарнитура под названием «Махаон». К нему еще серьги полагаются, – рассказал он. – Делал его покойный ювелир Карл Густавович Энгер.
– И где теперь та княгиня? – поинтересовался Шугарин.
– Говорили, что она уехала за границу.
– Тогда как перстень мог попасть к преступникам? – спросил Евсеев.
– Я могу только предполагать, – развел руками продавец. – Обычно люди не продают фамильные драгоценности. Разве что им нужны деньги.
– Кому они нынче не нужны? – вздохнул Шугарин. – Вещь, как я понимаю, дорогая. Если бы грабитель захотел продать ее, к кому бы он обратился?
– Совершенно точно не в приличный магазин, – решительно ответил продавец. – Мы всегда отслеживаем историю вещи, иногда даже знакомим продавца и покупателя, чтобы подтвердить законность сделки.
– И в других магазинах также делают?
– За всеми не уследишь, – признался продавец. – Но вообще-то мир у нас маленький. Все всех знают. –