картину турецкие тапки с загнутыми носами. Стильно бабка приоделась – прям турецкая атаманша получилась. Эту старушку лучше злодеям не злить. Иначе маньяку несдобровать…
Лицо ее выглядело так, как будто его сжали в кулаке, а потом отпустили. Оно так смятым и осталось. Если у предыдущей пенсионерки лицо было доброе, то у этой оно давало понять, что встречный человек, если не уберется с пути или не выполнит приказ, будет уничтожен на месте без суда и следствия. Его просто казнят. Семь раз…
– А вдруг эта бабка и есть маньячка? – мелькнула у меня шальная мысль. Уж больно злобно она выглядела. Буравила меня глазками и перекатывала цигарку из одного угла рта в другой.
– Что надо?
– Поговорить.
– Зачем?
– Про труп.
– Я тебя не спрашиваю, про что? Я тебя спрашиваю, зачем? Мне зачем с тобой говорить.
– Найти и поймать маньяка хочешь? – стала я разговаривать с ней на ты. А чего с ней разводить политес? Она же со мной не церемонится…
– Проходи, – отошла она в сторону, пропуская меня.
– Куда идти?
– В залу проходи.
– Вы не москвичка?
– Лимита. И что?
– Откуда вы родом?
– Из СССР. Знаешь, что это?
– Союз Советских Социалистических Республик.
– А многие уже и не знают, что это такое.
Лимитой раньше называли тех иногородних, кто ехал за длинным рублем и за жилплощадью в Москву. Из разных республик и городов СССР ехали в столицу молодые специалисты. Да и простые чернорабочие. Рабочие руки Москве всегда были нужны. Во времена бабкиной молодости распределяли квартиры бесплатно, по очереди на жилье. Видимо, таким образом, будучи лимитой, она и получила свою квартиру в хорошем районе Москвы.
Я зашла в зал и осмотрелась. Бабка была одинока: ни детей, ни мужа, ни тем более внуков у нее не было. Может и был когда-то муж и дети, но теперь их рядом с ней нет. Живет она явно одна. Одинокая бабка – мечта мошенников и черных риэлторов. В квартире был идеальный порядок. Навела марафет сначала у себя, потом принялась строить всех. Бабка – немка в душе. Ей нужен порядок…
– Вы же вызвали полицию, когда голову обнаружили?
– Ну и?
– А вас ничего не смутило?
– Голова в кустах меня сильно смутила, – решила она поехидничать.
– Значит, зря я к вам зашла. Придется с ментами работать, – я встала и сделала вид, что ухожу.
Щукарь Елена Никодимовна была бабкой тертой. Она уже примерила на себя одежку избавителя от маньяка. Это же бешеный авторитет у нее тогда будет. Не то, что сейчас. Ее во дворе и так все боятся. Но это не то. Нет ни почета, ни уважения, ни искренней любви. Просто люди ее терпят, скрепя зубами с ее вечными придирками и тихо ненавидят. Открыто выступать против нее боятся. И все. Никакой любви и уважения…
А после того, как она найдет и поймает маньяка, ее станут уважать в округе. Уважение и признание ее заслуг… Это совсем другой коленкор. И чем черт не шутит, может, даже любить станут. Молодуху эту никак упускать нельзя. Видимо, девица в сыскном деле дюже разбирается.