княгиня нервно затеребила веточку вишни.
Вытянув руки, словно слепец, кастрат прошел мимо них, не прерывая пения. В растворе дверей он вдруг притушил свой волшебный голос – почти вышептывал слова любовных признаний. Глаза Екатерины потемнели, губы ее, и без того крохотные, сжались в одну яркую точку… А посол все говорил и говорил о том, что мать Понятовского – из семьи Чарторыжских, которые сильны в Польше как раз своим русским влиянием; о том, что ему доверена судьба этого высокоодаренного юноши…
– Очень строгое воспитание! – наложил Вильямс на картину последний решающий мазок, и Екатерина поднялась, несомненно что-то важное решив для себя именно в эту минуту.
– Благодарю за рассказ, – произнесла она отвлеченно.
Голос Манфредини взлетел высоко-высоко… Вильямс отыскал Понятовского: разгоряченный танцами, атташе с аппетитом уплетал мороженое из китайской вазочки. Посол незаметно стиснул ему локоть и злобно прошептал:
– Великая княгиня спустилась в сад… А вы, как ребенок, наслаждаетесь мороженым!
– Но разве это возможно?
– Она уже там, за боскетом. Ждет… Идите же!
Станислав Понятовский робко вступил в темноту парка. Над верхушками дерев тянуло ветром, и парк ровно гудел под дыханием близкого моря. Вокруг не было ни души, и секретарь чуть не заплакал в отчаянии:
– Йезус-Мария, сверши чудо… О матка бозка!
На глухой тропинке стройной тенью выступила великая княгиня. В руке она держала ветку, отмахиваясь от комаров. Понятовский двинулся навстречу женщине.
– Ваше высочество… – бормотнул он, становясь жалким.
Екатерина шумно вздохнула:
– Я не высочество для тебя – я слабое женское ничтожество. Так возлюби же меня, прекрасный Пяст!
И, падая на траву, мокрую от росы, она увлекла его за собой. Вдали рокотал голштинский барабан…
С этого момента над головою секретаря засияла корона польских королей, и Англия (страна просвещенных мореплавателей) теперь держалась за Россию двумя якорями сразу:
деньгами – через великого канцлера Бестужева и
любовью – через великую княгиню Екатерину…
Но, читатель, не будем спешить с выводами. Посмотрим, чем завершится этот странный политический дрейф, в котором стало болтать политику России… С мачт своих парусов Россия ведь не убрала – ее несло в открытое море, на просторы!
Подозрения
Когда Дуглас инкогнито появился в Петербурге, Вильямс уже торжествовал, вырвав у русского двора подписание конвенции.
Теперь Англия, завязав клубок интриг в Европе, могла спокойно грабить колонии французов в Америке; эскадры британских кораблей уходили в океан, безжалостно разбивая ядрами любое судно французов… Вильямс объяснял уступчивость Елизаветы тем, что все деньги —
«…поступят в шкатулку императрицы. А так как она занята в настоящее время постройкой дворца, – писал он в Лондон, – то для окончания его нуждается в деньгах… Государственный