Гитлер попросил его присутствовать на традиционном дневном совещании. Боденшац сказал: «Я не хотел идти, но пошел, и через пятнадцать минут произошло покушение».
Единственный обстоятельный и подробный рассказ о том, что произошло в те судьбоносные минуты, предоставил один из доверенных секретарей Гитлера Хайнц Бухгольц, который делал заметки по ходу совещания. Вот что сказал Бухгольц американским следователям в Нюрнберге.
20 июля совещание у фюрера проводилось в обычное время – в 12.30 дня. Оно началось ровно в это время с заявления генерал-лейтенанта Хойзингера о ситуации на Восточном фронте. Спустя несколько минут, примерно в 12.35, пришел фельдмаршал Кейтель в сопровождении нескольких офицеров, среди которых был полковник Клаус фон Штауффенберг. «Я запомнил графа фон Штауффенберга, – сказал Бухгольц, – высоким стройным человеком с темными волосами и смуглым лицом. Он подорвался на мине во время Африканской кампании и был тяжело ранен. Ему ампутировали одну руку, а в день покушения один глаз у него был закрыт черной повязкой».
Штауффенберг не часто присутствовал на этих совещаниях, и Гитлер его не узнал. Кейтель представил его фюреру, а затем подошел к столу с картой, вокруг которого собрались все присутствующие, и встал слева от фюрера. Штауффенберг поставил свой портфель под стол всего в шести футах справа от Адольфа Гитлера, а сам немного отступил назад. Оперативный офицер Генерального штаба полковник Брандт, стоявший рядом с портфелем, обнаружив, что портфель ему мешает, отодвинул его немного вправо, дальше от Гитлера. В результате одна из опор, на которых держался стол, оказалась непосредственно между Гитлером и портфелем.
Однако Штауффенберг об этом не знал, поскольку несколькими минутами раньше, примерно в 12.40, его вызвали к телефону. Позднее из показаний телефониста выяснилось, что Штауффенберга вызвал его адъютант, лейтенант Вернер фон Хефтен, чтобы дать ему повод выйти из комнаты. Всего через несколько минут после того, как они вышли, бомба взорвалась. «Я помню, что взрыв сопровождался вспышкой желтого пламени и густым дымом», – рассказывал Бухгольц. – В воздух взлетели осколки стекла и куски дерева. Большой стол, на котором были разложены оперативные карты и вокруг которого стояли участники совещания – сидели только стенографисты, – рухнул. Затем последовали несколько секунд тишины, и я услышал, как голос, вероятно принадлежавший фельдмаршалу Кейтелю, произнес: „Где фюрер?“»
Поддерживаемый Кейтелем Гитлер смог выйти из казарм и направиться в свои покои. За ним потащились остальные: раненые, окровавленные, с покрытыми черной копотью обожженными руками и лицами, с растрепанными опаленными волосами, в разорванной, заляпанной пятнами форме.
Сначала большинство присутствующих, включая самого фюрера, подумали, что бомбу бросили в комнату снаружи, поскольку окна были открыты, или что она находилась под полом. Но вторую гипотезу быстро отмели, так как от взрыва половые доски оказались вдавлены