эти происходят не так уж часто. Я ушла из академической среды практически сознательно: когда я получала второй диплом, я фактически работала в издательстве СПбГУ, я входила в академическую среду – редактировала научные труды, книги профессоров и так далее. То, что я уволилась и уехала, было моим радикальным выбором.
Но некоторые связи остались, и одна из самых прочных и длительных – мое членство в Ассоциации исследователей эзотеризма и мистицизма, которую организовал мой бывший оппонент на защите второго диплома Сергей Владимирович Пахомов. Мы переписывались весь десятилетний период моего пребывания в Азии. Когда он организовал эту структуру, я стала одним из первых членов, которые туда вступили, и это позволяет мне оставаться на связи с академической средой, дает возможность делать доклады.
– Как складывается общение с людьми с научным бэкграундом, которые в штыки воспринимают духовные практики?
– Духовными практиками занимаются очень многие люди из числа философов, психологов. Это нормальное явление. Более того, уж если мне дали защитить диплом по хатха-йоге, очевидно, что в научной среде этим занимаются. Есть программы, по которым учатся студенты, есть специалисты, которые читают им лекции. В этом смысле духовная практика как объект исследования органично входит в научную среду. Более того, в РХГА недавно появилась специальность, по которой можно получить госдиплом, занимаясь изучением эзотеризма и мистицизма, фактически студенты получат дипломы специалистов по мистике. Да, эта тема уже становится объектом научных исследований.
– Случались ли у вас попытки объяснить какие-либо концепции из индуизма, скажем, через математику или физику? Как можно объяснить подобные вещи, никого не обидев и придерживаясь сугубо научной терминологии?
– Видите ли, здесь, на самом деле, есть некоторый снобизм – по крайней мере, в философской среде: мол, как нам вообще дискутировать? Дискуссия – это не спор! Когда мы с чем-то не согласны, нужно сказать: да, вы совершенно правы, но вот немного не совсем так… Действительно, такие беседы есть, но они, как правило, носят вежливый характер. Мне лично пока не приходилось «нарываться» или доказывать что-то с пеной у рта.
Что касается математиков, физиков и так далее – такие контакты происходят, хотя и реже, чем с гуманитариями, – это больше их удел. Но мой первый научный руководитель Алексей Григорьевич Черняков был кандидат математических наук. Правда, его интересом была больше западная философия, нежели духовная практика.
Однако нам не нужно начинать с нуля, ведь этим уже занимаются в научном мире – взять хотя бы бестселлер Фритьофа Капры «Дао физики». Эта книжка была написана в 70‑х годах. Специалист по физике совершенно научным языком излагает восточные учения – и их не только понимают, но и принимают на ура, ведь его уже перевели на десятки языков.
Здесь можно говорить о том, что давно есть