духом и телом, способные стать богатырями и воителями – есть они! Да еще и среди такого высокоразвитого и образованного народа, как ваш. Конечно, есть!
– Да где ж они? Не видно их и не слышно…
– А они проявить себя просто не могут, им отрезаны все пути к этому. Ведь чжурчжены понимают: они обязаны этому препятствовать, не должно быть в государстве китайских полководцев-предводителей. Вот и не может получиться такой воин из человека, который окружен вечным недоверием, всегда под надзором и подозрением. Сам подумай, – молвил Сюбетей. В его голосе звучала твердая убежденность.
– Да, тут спорить не о чем… – нехотя согласился Элий.
«… Не о чем, – подумал он. – Все беды и несчастья его страны – из-за ее правителей, вот уже сто лет в ней бесчинствующих. Ничего доброго не может исходить от людей, вся мощь которых – в умении запугивать, подавлять и навязывать свои бездумные прихоти». С этими мыслями Элий внимательно огляделся. Он уже не раз бывал в этих местах, но и не подозревал, что тут есть такие дивные уголки природы, как вот этот – столь прекрасный вид открылся ему… И он вздрогнул, увидев, каким зловеще-багровым цветом окрасился восточный край небосвода. Если чуешь приближение беды, то все на свете обретает особый смысл, становится ее приметами, таит в себе ее угрозу…
Ведь эти богатые, благодатные луга, спокойно дремлющие в предутренний час, эти дворцы и дома, укутанные в роскошь зелени, вскоре будут залиты человеческой кровью, обволокутся дымом и гарью, станут руинами! Жестокое дыхание войны всюду опаляет землю одинаково… И хоть знаешь сам, какое надвигается бедствие, но нет никакой возможности ни остановить его, ни предотвратить, ни даже задержать хоть на малое время.
И какие бы вожди, тойоны и прочие высокородные ни прятались там, в крепостях Великой стены, что карабкается уступами по склонам недальних – отсюда увидать можно – северных гор, какие бы приказы ни отдавали они оттуда, все равно: самая большая беда ударит по простым людям, спокойно спящим в этот предрассветный час. Она разорит их жилища, размечет имущество, сожжет посевы, все прочее тоже огню предаст, а сами они первыми встретят смерть…
– Ну, Элий, будет тебе так тревожиться до поры, всякие ужасы представлять. Все еще уладится, – молвил Сюбетей, словно заглядывая в его мысли.
– Не надо утешать меня, будто я дитя малое. Когда сшибутся друг с другом два таких огромных войска, разве последствия не будут страшны?
– Но, может, все уладится на переговорах. Вон, наш Джучи-Хан на севере одними лишь переговорами обошелся, ни капли крови не пролил, никого мечом не коснулся, а более десяти племен убедил вступить в состав нашего Ила.
– Однако на сей раз перед вами – чжурчжены. Я немало читал об их истории и потому знаю: такого народа больше нигде в мире не сыскать… С ними ни в чем не найти понимания, и нет таких слов ни в одном языке, чтоб с ними договориться. Так что вам не избежать с ними войны, другого пути к пониманию они не ведают. – И Элий по-стариковски крякнул и снова вздохнул.
– Разберемся