Владимир Гиляровский

Москва газетная


Скачать книгу

с украшением и поднесли юбиляру.

      Я написал:

      В жизни строгой и суровой,

      Труд поставив за кумир,

      Был ты армии свинцовой

      Четверть века командир.

      Некрасивы, молчаливы

      Эти полчища солдат.

      Четверть века ты на диво

      Выставлял их в стройный ряд.

      Чуть лишь полчище готово,

      Вмиг солдаты оживут, —

      Воплощал в живое слово

      У станка безмолвный труд…

      Тяжким воздухом свинцовым

      Четверть века ты дышал,

      Был всегда к труду готовым,

      День работал, ночь не спал.

      Велика твоя заслуга:

      Средь рабочей суеты

      Для чужого и для друга

      Был всегда отзывчив ты.

      С честью званье человека

      Носишь в жизни ты своей…

      Счастлив будь! Чрез четверть века

      Справим новый юбилей!

      Стихотворную мою шутку на пьесу Л.Н. Толстого «Власть тьмы» в день ее первой постановки на сцене разнесли по Москве вмиг. На другой вечер всюду слышалось:

      В России две напасти:

      – Внизу – власть тьмы,

      А наверху – тьма власти…

      Весело было в наборной и корректорской! К двенадцати часам ночи, если не было в Москве какого-нибудь особо важного случая, я всегда в корректорской. Здесь в это время я писал срочные заметки для набора и принимал моих помощников с материалом. Я приспособил сотрудничать небольшого чиновника из канцелярии обер-полицмейстера, через руки которого проходили к начальству все экстренные телеграммы и доклады приставов о происшествиях. Чиновник брал из них самый свежий материал и ночью приносил мне его в корректорскую. Благодаря ему мы не пропускали ни одного интересного события и обгоняли другие газеты, кроме «Московского листка», где Н.И. Пастухов имел другого такого чиновника, выше рангом, к которому попадали все рапорты раньше и уже из его рук к младшему, моему помощнику. У меня был еще сотрудник, Н.П. Чугунов, который мнил себя писателем и был о себе очень высокого мнения, напечатав где-то в провинции несколько сценок. У меня же он ограничивался ежедневным доставлением из типографии «Полицейских ведомостей», в которых сообщалось о приехавших и выехавших особах не ниже четвертого класса. Безобидный, мирный, громадный человечина был Н.П. Чугунов, но я раз шуткой его обидел.

      В свободное между заметками время, за чаем, в присутствии корректоров, метранпажа и сотрудников я сказал, что приготовил для издания книгу своих рассказов и завтра несу ее в набор.

      – Я тоже готовлю том своих сочинений! – важно заявил Н.П. Чугунов.

      – Почему же не два, Николай Петрович, у тебя и на два наберется! Первый том – приехавшие, а второй – выехавшие!

      Через год Н.П. Чугунов отомстил мне. Когда моя книга «Трущобные люди» была сожжена, он мне в той же корректорской при всех сказал:

      – По нынешним временам выгоднее приехавших и выехавших писать – они мне триста рублей в год дают!

      – Правда, Коля! А я вот триста рублей задолжал.

      Товарищество