охранника. – Что за крик?
– Ничего особенного, – Федоров развернул перед глазами врача удостоверение. – Пациентка сознание потеряла!
Он махнул рукой в сторону кровати.
– Немедленно покиньте помещение! – ужаснулся мужчина. – Я же категорически возражал против любых допросов до стабилизации состояния больной. Я буду жаловаться вашему начальству! Вы что, вы хотите лишить её последнего шанса на выздоровление?
– Успокойтесь, доктор! – вмешался Чернов, до того молча сидевший спиной к выходу. – Ей уже лучше.
Девушка пошевелилась и застонала.
– Уходите сейчас же! – зашипел врач, выталкивая мускулистых посетителей за дверь. – Мне нужно сделать укол.
– Да, да, уходим, – Чернов поднялся и кивнул своим. Те так же молча двинулись к выходу.
– Похоже, все серьезней, чем я думал, – задумчиво проронил он, проходя мимо Федорова.
Чернов выглядел обеспокоенным, однако в его глазах полковник успел заметить блеск, сродни тому, что бывает у охотников, учуявших добычу.
В тот же день он потребовал у Федорова предоставить его группе большое закрытое помещение на всю ночь и ни в коем случае их не беспокоить. Издерганный чудачествами Чернова, полковник только вздохнул, даже не пытаясь узнать у своего подопечного цель такой странной просьбы. Он примерно представлял, что тот ответит ему, и нарываться на очередную резкость ему совершенно не хотелось. Москвичам был найден спортзал в закрытом клубе «Динамо», которым Чернов, на удивление, остался совершенно удовлетворён. Пришедшую с утра на уборку техничку, открывшую спортзал своим ключом, едва не хватил удар от неожиданности, когда она увидела, как несколько мужчин сидят в потемках на полу, по-японски поджав колени, а в центре образовавшегося правильного круга восседает их предводитель, в совершенном неглиже. Когда тетка попятилась, крестясь и с грохотом опрокидывая пустое ведро, Чернов открыл глаза и дико заорал на весь спортивный комплекс:
– Я же просил нас не беспокоить!
Неизвестно, что несчастная женщина увидела в его взгляде, но когда её, спустя месяц, полуживую выпустили из психушки, она уволилась со своей, по-своему «непыльной» работы в органах, и ушла в монастырь.
– Ну, хватит, Котори, вылезай! – ямабуси надоело дожидаться ученика.
Совершенно голый Котори с видимой неохотой прервал свою длительную медитацию под ледяными струями водопада и перебрался по скользким камням на сухое место, туда, где лежала его сложенная одежда. Последнее время Учитель часто заставлял Котори совершать ритуал такисуге, объясняя это тем, что Котори необходимо очистить свое энергетическое тело, пробить все закрытые до сих пор каналы Ки.
– В противном случае те силы, которые ты в себе пробуждаешь тренировками, наткнувшись на препятствия, вызванные закупоркой каналов, могут скопиться в каком-нибудь органе и нанести серьезный вред здоровью, – поучал он обычно и, погладив себя по бороде, мрачно завершал свой