мутагенов с паразитизмами. – Но ведь… сестра Кларисса сказала “вполне приемлимое”!
– Взрослые! – с презрением выплюнула коротышка Рин. – Они хоть раз говорили, что все плохо, когда все плохо?.. Она не хотела пугать остальных. Но вы что же, глухие? Не слышали, каким голосом она выдавала диагноз?.. В отличие от мисс Грант или сестры Анастасии, которые со-вер-шенно не понимают в биологии, Кларисса с Мэй очень даже сомневались в том, что говорили. И потому что ни сделать ничего, ни даже разобраться, как следует, в ситуации они не могут. Почему, вы думаете?
Девочки ничего не думали. Рин помолчала, и ответила со значением:
– Я думаю, потому что случай серьезный. Сестры ведь не ученые, а только воспитательницы. У них для этого случая недостаточная квалификация.
– А я думаю, у тебя просто грех гордыни, – враждебно заметила Менга, третья из Алисиных защитниц, до того почти все время молчавшая. – Как тысячу раз говорила сестра Богемия.
Сестру Богемию, эту блюстительницу порядка, коротышка Рин просто ненавидела; у них была война, и все это знали. Что самое смешное, сестра Богемия отличалась той же ярой страстью к справедливости и такой же дотошностью, что и Рин. Но если честно, в порыве своей справедливости она была способна сильно унизить или оскорбить любую из девочек. И почти все из них хотя бы раз в жизни испытали на себе именно ее несправедливость. Чаще других, конечно, это доводилось испытывать гордой и принципиальной Рин.
Услышав такой довод, коротышка, видимо, обозлилась и вовсе до чертиков, по крайней мере, она набрала в грудь столько воздуха, что можно было обкричать с его помощью весь приют.
Именно этот момент Алиса выбрала для того, чтобы вмешаться.
– Ох, – сказала она.
– Проснулась! – воскликнули все трое, а Рин сделала длинное “Пшшшшшш”, спуская пар.
– Алиса, ответь, как себя чувствуешь? – подскакивая к ней, потребовала Мэри-Энн. Она была так взволнованна, что веснушки на ее лице почти побелели, а кудряшки вились вокруг круглого личика, словно ожившие и такие же взволнованные.
– Ох, – повторила Алиса, потому что обнаружила, что не способна ничего больше сказать. Ей было непривычно легко, но вместе с тем не очень хорошо.
– “Ох”? – строго переспросила Рин, присаживаясь на стул и внимательно рассматривая больную. – А сколько будет логарифмический корень из евклидова квадрата?..
Остальные девочки потрясенно замолчали.
– Нисколько, – тихо ответила Алиса. – Таких корней не бывает.
– Ну, – вздохнув и сложив руки на коленях, сказал Рин, – вроде нормальная.
Алиса не казалась себе нормальной. Она никогда не чувствовала такой слабости. У нее уже сейчас кружилась голова, а встать она уж точно не могла.
– Ну и что со мной произошло такого? – спросила она у Мэри-Энн.
– Такого?.. – замялась Мэри, зыркнув на Рин.
– Девочки, я все слышала, – призналась Алиса. – Так что давайте рассказывайте все как есть. Обещаю не бояться.
Лицо Мэри-Энн было таким жалостливым, что все остальные