с признанием необходимости некоторых перемен, если только они не чрезмерны, постепенны и неразрушительны. Это называется консерватизмом.
Исторический, преходящий характер многих ценностей демонстрирует отношение к равенству. Ныне равенство обычно рассматривается как благо, неотъемлемое свойство справедливости, прогресса, правового государства. Эта традиция постепенно набирала силу и утверждалась с XVII – ХVIII вв. Но в древности и средневековье общественное неравенство представлялось не только нормальным, но и благотворным, разумным. Право закрепляло различные формы сословной иерархии.
Нечто подобное происходило и с демократией, также основанной на принципе равенства. С начала XIX в., и особенно в XX в., демократия получает все более широкое признание как лучшая форма правления, идеал, к которому следует стремиться. Демократия приобретает характер самостоятельной ценности. Но на протяжении многих столетий демократия рассматривалась всего лишь как одна из форм правления, причем весьма несовершенная. Платон считал ее худшей из правильных форм правления.
Свобода личности, права человека и гражданина воспринимаются сегодня как важнейший атрибут современной политической и правовой системы. Между тем древнему и средневековому человеку было совершенно чуждо представление о личности как чем-то самостоятельном, обособленном, выделившимся из общества и не поглощаемом им. Индивидуализм как сознание особенности, самоценности человека утверждается на Западе с эпохи Возрождения, на Востоке – много позже. До этого индивидуальные права и свободы поглощались долгом, обязанностью, правилами, соблюдаемыми всеми.
Концепция национального интереса не могла возникнуть раньше формирования наций и национального сознания. Классовый интерес получает общественное признание в XIX в. в связи с обострением социальных противоречий капитализма и возникновением радикальных социалистических течений. Примерно тогда же как отклик на социальные противоречия распространяются идеи солидарности.
К вечным ценностям можно отнести, пожалуй, только справедливость, общее благо (благополучие как его вариант) и очень тесно связанные порядок и безопасность. Проблема лишь в том, что в разные эпохи и даже в одну и ту же эпоху разными группами и людьми они, как и большинство других ценностей, понимаются по-разному.
Исключение в смысле разночтений и интерпретаций составляют, вероятно, две вышеупомянутые и близкие друг к другу ценности: порядок и безопасность. Они очень важны как для действия, так и для понимания государства и права, вряд ли кто-нибудь возьмется оспаривать мысль, что важнейшая функция государства и права состоит как раз в обеспечении порядка и безопасности. «Порядок и есть своего рода закон», – говорил Аристотель. Из этого можно заключить, что там, где нет порядка, где нормы права не реализуются, там нет и права в подлинном смысле этого слова.
Ценности не равнозначны. Между ними часто возникают коллизии. Ж.-Л. Бержель