склонился к губам.
Я не сопротивлялась. Да и зачем…
Поцелуй, как всегда, был мягкий, нежный, сладкий. Он словно заманивал в сети удовольствия, чтобы уверенно проникнуть в самую секретную комнату души и оставить там памятный след. Он словно обещал мир, звезды, луну в обмен на страсть и наслаждение. Он словно подводил к самому краю скалы и предлагал прыгнуть вниз, чтобы испытать это прекрасное чувство полета, освободиться от всего земного и даже от самой себя. Он словно… Так. СТОП!
– Ай! – неожиданно вскрикнул за несколько секунд до этого мною обожаемый и, освободив меня от своих цепких объятий, пальцы одной руки прижал к нижней губе. – Больно же, – выдохнул он удивленно и обиженно одновременно.
– Ну, разумеется. Было бы странно, если ты почувствовал другое, – усмехнулась я, накидывая красный капюшон на голову. Потом встала, поправила на плече сумку и, прежде чем уйти, угрожающе добавила. – Еще раз очаруешь, вообще откушу. И верхнюю губу в качестве компенсации тоже.
Амур был потрясен. Он смотрел на меня так, будто я уже лишила его всего самого ценного и выплюнула в рядом стоящую урну. Но мне было все равно. Даже больше. Мне стало смешно, очень смешно. А еще точнее, я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться обиженному в лицо— настолько у него был оскорбленный и возмущенный вид. Ам совершенно забыл, что гримаса злости делает его физиономию комичной. Нервный тик глаза у меня всегда невольно вызывал улыбку. Так по-человечески.
В общем, я не сдержалась и расхохоталась, из-за чего Амур еще больше взбесился. Он прекрасно понимал причину внезапного веселья. Ну, а я что сделаю, если действительно смешно?! Помимо окулиста ему определенно и у невропатолога надо погостить.
– Ам, милый, кончай нервничать, тебе это не идет, – запустила еще одну ложку дегтя, в перерыве между приступами смеха, отчего его скулы покраснели, а в глазах появился нездоровый блеск.
Ох уж это мужское самолюбие и ангельское в придачу. Ведь у белокрылых все должно быть безупречно. Проникновенный взгляд, ослепляющий вид, правильные манеры, жесты, а тут такой облом. Да и не про Ама подобное резюме. Конечно, все перечисленные идеалы имели место быть, но характер, а порой неуравновешенное поведение, кстати, относительно безобидное, очень удивляли. Я не всегда могла предугадать, что от него можно ждать. Но, все же, выходя из своего привычного душевного равновесия, Ам легко возвращался обратно.
И сейчас мне, наверное, нужно было остановиться и извиниться, но нет. Сам виноват, вот и получай.
Амур открыл рот, явно намереваясь покрыть развеселившуюся редиску нехорошими словами, но вдруг осекся и, как всегда, сказал то, что меньше всего я ждала услышать:
– Несс, а ведь я не очаровывал. Ты же знаешь, что на тебя это не действует, – вот теперь настала его очередь самоуверенно ухмыляться.
Повисла тишина. Ветер резко усилился и загудел в ветвях голых деревьев. Дождь, ожидаемо сменился на мокрый снег. Но мы не обращали на это никакого внимания. Потому что смотрели друг на друга, не зная,