растекающаяся по асфальту, а настоящая, качественная, липнущая к подошве и удовлетворённо чавкающая при каждом шаге. Поиск сухой тропинки в силу очевидной своей бесперспективности мог только усилить уныние, охватывающее при виде бескрайнего океана грязи.
Было утро, но серое небо, напрочь закрывшее солнце, превратило день в подобие сумерек. Даже трава на окрестных холмах, казалось, приобрела пепельный оттенок. Морось и низкие облака скрадывали перспективу; вершина покатой горы, возвышающейся над островом, еле-еле угадывалась за туманной дымкой.
Море добавляло свинцовости к общей картине. Здесь оно не было синим и ласковым, каким мы привыкли его видеть в южных странах в период летнего отпуска. Напротив, на него даже смотреть было холодно. Всё оно до горизонта было покрыто тёмно-серыми валами, которые наперегонки мчались к острову и обрушивались на берег. Энергия волн была настолько зримой, что возникало ощущение: это не ветер гонит волны, а они своим движением создают ветер, пронизывающий весь остров. На фоне холодного, враждебного моря грохот прибоя угнетающе действовал на психику. А тревожные крики чаек вообще создавали атмосферу какого-то фильма ужасов. Они лишь усиливали то подавленное состояние, которое овладело нами, едва мы покинули вертолёт и немного осмотрелись.
– Да, мрак и туман, – Вадим, как всегда, был точен в оценке. Он выразил не только своё, но и моё мнение относительно того, что нас окружало.
В советский период на Острове процветал рыболовецкий колхоз, но он не пережил пертурбаций девяностых годов. На берегу возле пирса стояло несколько нежилых строений, по их виду нельзя было понять, используются они или давно заброшены. Ржавеющий остов рыболовного судна и пара грузовиков без кузовов, со спущенными шинами свидетельствовали о том, что когда-то Остров знавал и лучшие времена. В те времена грузовики, конечно, завозили с кузовами, но техника постепенно вырабатывала свой ресурс, а стоимость вывоза на материк не окупалась стоимостью металлолома.
На пригорке притулились к подножию горы дома посёлка. Из-за высокой влажности деревянные части домов стали почти чёрными, а бетонные блоки были покрыты разводьями тёмно-бурой плесени. Чуть в стороне от домов торчала труба рыбозавода. Оттуда к вертолёту ехал автомобиль-уазик. Несколько поколений этого вездехода носили переходящее прозвище «козёл». Трудно сказать, как оно возникло, но можно поручиться, что никто не хотел обидеть трудягу на четырёх колёсах.
Из «козла» вышел коренастый мужчина, явно давно «разменявший полтинник». Он представился Иваном Тимофеевичем Найдёновым, директором завода. Брови, нависшие карнизом над глубоко посаженными маленькими глазами, резкая горизонтальная складка, пересекающая переносицу, глубокие морщины над ней и, в дополнение ко всему, неласковый взгляд придавали ему вид хмурый, под стать его Острову. Он даже не пытался, хотя бы из вежливости, придать приветливость своему лицу: директор явно не ожидал ничего хорошего от нашего визита.
Мы