потом её во дворе развешивала в марлевых мешочках – сушила или вялила, я не знаю, как это называется. У нас был свой дом в центре посёлка с небольшим огородом. И вот весь он был в верёвках, на которых висела эта икра.
Не знаю, почему у меня все песни не про рыбу.
Юлия Ивановна, мама Саши: Это он немножечко преувеличил, я такого не помню, хотя, может, и было. Муж был очень эрудированный человек. И если из ЦК партии, например, к первому секретарю райкома приезжал народ на рыбалку, на охоту или ещё куда, кто-то должен был их развлекать. Мишу приглашали обязательно. Секретарь райкома говорил: «Михаил Александрович, вы должны с ними поехать туда-то». А потом куда всю эту рыбу девать, которую они наловят? Вот и рассовывали её… Привозил домой, конечно.
Икру мы солили, промывали её в солёной воде. Потом, чтобы стекло с неё всё, действительно в марлях развешивали. Вот ведь, как ему это запомнилось!
6000 книг и избиение в детском садике
Я был довольно умным и начитанным мальчиком. У моего отца была библиотека на 6000 книг – больше поселковой. У нас дома были все книги Советского Союза, которые только издавались. Магадан тогда вообще был в привилегированном положении в плане снабжения – Колыма, золотые прииски… Поэтому туда и книги присылали такие, которых в Москве было не достать. А отец мой, поскольку один был такой крутой в посёлке, к этим книгам имел первостепенный доступ. Только что-то привезут, новый том из серии ЖЗЛ («Жизнь замечательных людей»), например, – Наполеона какого-нибудь, – он тут же себе его отхватывает. Деньги были.
1 сентября 1979-го, первоклассник
Кобо Абэ и Курта Воннегута я читал, когда мне было лет 12. Просто стоит книжка, смешное имя автора – я беру. Мне отец ничего не советовал, я просто начинал читать, и засасывало. Или не засасывало.
Я помню «Беги, кролик, беги» Джона Апдайка (оригинальное название – «Кролик, беги»/Rabbit, Run. – Прим. авт.) – кстати, есть такая песня у Zero People. Она никак не связана с сюжетом книги, но название именно по ней. Когда отец увидел, что я лет в 11 читаю Апдайка, он посмотрел на меня и сказал:
– Ты у меня вундеркинд, что ли?! Нравится?
– Ну, как-то скучно…
– Ничего себе скучно, до сотой страницы дошёл!
Соответственно, я немного выделялся своим интеллектом, особенно на поселковом уровне. И характер у меня был довольно энергичный. Поэтому, думаю, нарывался я только так. Помню, как меня всей группой садика – это детишек десять – начали мочить в снегу. Ну как дети бьют – несерьёзно, но очень унизительно, валяют. Наверное, за что-то конкретное. Не знаю, что я мог сделать. Я вообще не помню ни одного случая, чтобы я что-то натворил, помню только последствия. Я, видимо, не считал себя виноватым ни в чём.
Потом, помню, уже в магаданской школе были всякие эксцессы. При агрессии в мой адрес я никогда не понимал причины. Так до сих пор и не вскрыл этого и, честно говоря, не хочу вскрывать. То есть я понимаю, что на пустом месте не бывает такого, чтобы вся группа садика на тебя ополчилась. Но мне потом не втыкал за это никто из взрослых