множество очень хороших людей нерелигиозны в том смысле, что не ходят в церковь, – не унималась миссис Боннер.
– Конечно, конечно, – согласилась я, чувствуя, что она вот-вот заведет речь о том, что с равным успехом можно славить Господа в березовой роще или у лунки для гольфа ясным воскресным утром.
– Должна признать, я всегда чувствую присутствие Господа гораздо больше, когда нахожусь в саду или на горе, – продолжала мисс Боннер.
– Боюсь, у меня нет сада и я никогда не бываю на горе, – отозвалась я.
Но, вероятно, присутствие Господа можно лучше почувствовать на Уайтхолле или на Белгравия-сквер, чем, скажем, на Воксхолл-бридж-роуд или на Оксфорд-стрит? Без сомнения, в этом что-то есть.
– «Исполнен красоты чудесной сад, так повелел Господь»[11], – довольно вяло процитировала миссис Боннер. – На следующей неделе обязательно надо будет сходить. Интересно ведь, когда проповедники постоянно меняются: никогда не знаешь наперед, чем все обернется.
Когда я вернулась домой, мне пришло в голову, что надо бы спросить, нет ли у Нейпиров чего-нибудь для благотворительного базара, который состоится в ближайшее воскресенье. А еще я подумала, что могу разузнать об Иврарде Боуне и о том, почему он был на службе. Конечно, это не мое дело, но мне стало любопытно. Возможно, узнав это, я его пойму и стану лучше к нему относиться.
Поднимаясь к себе мимо квартиры Нейпиров, я услышала, что они дома, поскольку двери у них всегда были приоткрыты. Сейчас голоса стали громкими, точно они ссорились.
– Ты же просто грязнуля, дорогая! – услышала я голос Роки. – Как можно ставить горячую жирную сковородку на линолеум!
– Да не кипятись так! – донесся из гостиной голос Елены.
Я с виноватым видом медленно пробиралась мимо, чувствуя, что подслушиваю, когда с тряпкой в руках из кухни вышел Роки и пригласил меня выпить с ним кофе.
Он повел меня в гостиную, где за письменным столом сидела Елена. Вокруг нее были разбросаны листы с какими-то диаграммами из маленьких кружков и треугольников.
– Выглядит очень научно, – сказала я, делая слабую попытку быть любезной – так иногда случается в неловких ситуациях.
– Просто диаграммы родства, – резковато отозвалась она.
Роки, рассмеявшись, налил мне кофе, и мне показалось, Елена сердится, что он меня пригласил.
– Не обижайтесь, что не отрываюсь от работы, – сказала она. – У нас скоро доклад, а еще многое нужно сделать.
– Надо полагать, вы испытаете большое облегчение, когда все останется позади, – сказала я.
– Уж я-то точно его испытаю, – вставил Роки. – В настоящий момент на мне вся готовка и стирка. Я устал как собака.
– Теперь ты не на адмиральской вилле, и вообще осталось недолго. И я думала, ты любишь готовить, дорогой, – раздраженно откликнулась Елена.
Мне стало не по себе. Наверное, женатые люди так привыкли говорить «дорогая» и «дорогой», что не осознают,