которая приходила два раза в неделю. – У нее такой вид, что она вообще ничего убрать не способна.
Миссис Моррис была родом из Уэльса и в Лондон переехала еще девочкой, но валлийского акцента так и не утратила. Я, как всегда, поразилась ее тайной осведомленности, ведь она, насколько я знала, пока в глаза миссис Нейпир не видела.
– Чайник закипает, мисс, – сказала она, и я поняла, что уже одиннадцать утра, ведь она повторяла это с таким постоянством, что, забудь она про чайник, я, вероятно, решила бы, что случилась какая-то катастрофа.
– Вот и хорошо, тогда давайте пить чай, – дала я ожидаемый ответ.
Я подождала, пока миссис Моррис произнесет: «В молочнике есть капелька молока», как она всегда говорила, обнаружив его остатки, и можно будет приступать к чаепитию.
– Я вчера прибиралась в доме священника, в комнатах, которые они собираются сдавать, – сказала за чаем миссис Моррис. – Мисс Мэлори все твердила, как же ей хочется, чтобы вы там поселились.
– Да, знаю, но, по-моему, мне правда лучше остаться тут.
– Знаю, мисс Лэтбери. Совсем нехорошо было бы вам жить в доме священника.
– Хотя отец Мэлори и мисс Мэлори мои друзья…
– Да, но так было бы неправильно. Что, если бы мисс Мэлори пришлось уехать…
– По-вашему, это было бы не вполне прилично?
– Прилично? – Сев прямее, миссис Моррис поправила черную фетровую шляпу, которую не снимала даже во время уборки. – Не мне об этом судить. Но это противоестественно, когда мужчина живет без жены.
– Священники часто не хотят жениться, – объяснила я, – или думают, что им лучше не жениться.
– Страсти у всех бурлят, – не к месту буркнула миссис Моррис. – Плоть есть плоть, знаете ли, так в Библии сказано. Впрочем, нам сейчас мало чего достается. Будь он настоящим отцом, как отец Богарт, – продолжала она, упомянув священника римско-католической церкви в нашем районе, – вы бы это поняли.
– Но, миссис Моррис, вы же регулярно ходите в церковь. Я думала, вам нравится отец Мэлори.
– Ну да, правду сказать, я ничего против него не имею, но все равно так неправильно. – Допив чай, она отнесла чашку в раковину. – Сейчас быстренько все помою.
Я смотрела на ее чопорную бескопромиссную спину, которая словно и не сгибалась вовсе, хотя раковина была установлена низко, и спросила:
– Вас что-то расстроило? Что-то, связанное с отцом Мэлори?
– О, мисс! – Она повернулась ко мне. С ее покрасневших рук капала горячая вода. – Все дело в той старой черной штуке у него на голове, в которой он каждый день ходит в церковь.
– Вы про его биретту? – в недоумении спросила я.
– Не знаю, как уж там он ее называет. Она как шапочка.
– Но вы много лет ходите в Сент-Мэри. Наверное, вы к ней уже давно привыкли.
– Ко мне тут приехали сестра Глэдис с мужем, они сейчас у нас живут. В воскресенье вечером я повела их в церковь, и им там совсем не понравилось, даже ладан. Глэдис