на себя в старинное, чуть помутневшее зеркало, она была немного разочарована обыденностью своего наряда. К тому же ей казалось, что рубаха слишком велика, а сарафан наоборот узок, из-за чего трудно было дышать. Она уже жалела, что обратилась к старой портнихе, шившей по-старинному, в то время как не так давно в городе появилась другая мастерица, выдающая себя за француженку. Потому все состоятельные дамы обращались к ней. Но теперь было поздно что-либо менять, к тому же она не знала, с кем ей можно посоветоваться на этот счет.
На ее беду к ней в комнату заглянула вездесущая Агриппина Степановна, вечно что-то разнюхивающая, а потом разносившая по дому всевозможные слухи и сплетни. Увидев Машины приготовления, она состроила обычную для нее гримасу, которая, как не трудно было догадаться, говорила о разочаровании нарядом ее племянницы.
– Ну, дорогая, вы так совсем на одну из своих дворовых девок стали похожи, – произнесла она плаксивым голосом.
Маша круто повернулась в ее сторону и неприязненно спросила:
– И чем же, если не секрет?
– Теперь такие наряды в высшем свете давно не носят, – ответила ее строптивая тетка.
– Нам далеко до высшего, как вы изволили выразиться, света. Мы в Сибири живем, если вы о том не забыли.
– Сибирь Сибирью, а придерживаться моды молодой девушке из уважаемой семьи всегда следует, – отвечала та, сделав губы трубочкой.
– И чем вам пришелся не по вкусу мой наряд? – подбоченившись, спросила не желавшая сдаваться Мария Дмитриевна.
– Позволю поинтересоваться, а чем вам самой эта крестьянское платье так в душу запало? Вы в нем походите, простите за честность, на дочь деревенского старосты.
– Что же в том плохого? – наливаясь краской и сузив глаза, спросила ее девушка.
– Не к лицу вам перед людьми эдак срамиться. Вы, верно, не подумали, какая молва о вас по городу пойдет, когда вы в таком виде в храме покажетесь.
– Что же будет? Распнут меня или сожгут, как раньше с ведьмами и прочими вероотступниками поступали?
– Хуже, гораздо хуже. Вы можете лишиться расположения почтенных людей. Подумайте о своем будущем муже, ему-то как?
В ответ ее племянница громко рассмеялась, ответив довольно язвительно:
– Дорогая тетушка, вы бы лучше о себе подумали и своем собственном муженьке, о том, как те самые почтенные люди к вам и к нему относятся.
От этих слов Агриппина Степановна внезапно побледнела и попятилась назад, а потом зло ответила:
– Не смейте упоминать бедного Яшеньку. Что он вам худого сделал? Я к вам со всей душой, всего-то подсказать хотела, а что слышу в ответ?
– Спасибо, мы как-нибудь решим, какой наряд стоит носить, а какой нет…
В это время в комнату вошла Марфа Ивановна и при виде своей невестки громко шикнула на нее:
– Эй, убогая, ты чего здесь вынюхиваешь? Кто звал? Ну-ка, геть отседова, чтоб духу твоего здесь не было. Слышь, кому гуторю?
От этих