Виктор Михайлов

По замкнутому кругу


Скачать книгу

ремне и шляпная булавка? Гирька… Булавка… Предаваясь мучительным размышлениям, я перебрал в своей памяти все, что было знакомо за двадцать пять лет службы. Нет. Не было у меня такого за всю жизнь, и все же чертовски знакомо! Гирька и шляпная булавка! Почему, собственно, шляпная булавка, откуда я это взял? Иван Матвеевич очень осторожно говорит об орудии убийства – длинный, узкий колющий предмет. Почему мне приходит на ум дамская шляпная булавка?

      – Ш-ш-шляпная… – Я произнес вслух, пришепетывая, как говорил, читая нам лекции, Георгий Михайлович Поминов, полковник в отставке, старый специалист по криминалистике.

      Он читал нам в сорок четвертом лекции на сборах. А может быть, это ощущение знакомства и идет от полковника Поминова? «Нельзя установить разумное зерно истины при расследовании преступления, не зная метода, которым пользовался убийца. Каждый профессиональный преступник пользуется одним и тем же методом. История утверждает удивительную одинаковость способов преступления». Опираясь на теоретические высказывания крупного немецкого криминалиста Роберта Гейндля, он приводил примеры убийств, совершенных матросом Ост-Индийской компании в Лондоне и почти через столетие в Берлине. «Каждый преступник неизменно возвращается к избранному им способу убийства». Помнится, что Поминов коснулся и более близкого случая: в сорок втором году высадившийся с подводной лодки на побережье Америки гитлеровский агент убил полисмена; это была гирька на сыромятном ремешке и шляпная булавка. Именно она, эта шляпная булавка, фигурировала как вещественное доказательство в Федеральном суде, когда агент был схвачен после второго тождественного преступления. Агента приговорили к тридцати годам каторжных работ. Невольно возникает вопрос: если это он, то как спустя столько лет преступник мог оказаться в нашей стране? Помню, полковник Поминов читал нам выдержки из американских газет…

      Мои размышления прервал капитан Трапезников. Он подошел к машине, рассматривая деревянные плашки.

      – Вот, Федор Степанович, почти единственный след, оставленный преступником…

      – Что это?

      – Срезанные ножом торцы веток для маскировки убитого. Видите, какой срез? На ноже были зазубрины, они ясно видны невооруженным глазом.

      – Вы сказали «почти»?

      – Я имел в виду след протектора. Баллоны повышенной проходимости.

      – Странно. Такой «Москвич» есть на учете?

      – Нет. Номер фальшивый. Помните, Тарасов об этом рассказывал. Федор Степанович, поедете со мной или дождетесь бригады?

      – Вы отправляетесь сейчас?

      – Мне нужно срочно в управление.

      – Я дождусь бригады…

      В управлении я поручил Гаеву немедленно связаться по телефону с полковником Кашириным. Необходимо в библиотеке иностранной литературы поднять подшивки американских газет за сорок третий год; надо найти репортаж из зала Федерального суда по делу гитлеровского агента, обвиняемого в шпионаже, диверсии и убийстве.

      Когда я зашел к полковнику Шагалову, чтобы проститься, он сказал:

      – Федор