прилипшее к ней. Неужели она действительно не видит меня, при таком-то пристальном взгляде серого глаза?
Усы лисицы дернулись.
– Эй, ты говорила, там их было только четверо?
Рыжевато-коричневая лиса поспешила подойти к ней. Остальные чужаки продолжали стоять на своих местах, настороженные, готовые к атаке. Рыжевато-коричневая двигалась легко. Ее узкий хвост волочился по земле.
Я заметила странный шрам на верхней части ее передней лапы – он напоминал смятую розу, прекрасную и ужасную.
– Двое родителей и их сын. И еще старуха. – Голос у нее был нервный.
Я всхлипнула про себя. Где мои родные?
Усы лисицы напряженно выпрямились.
– Только они, никого больше? Неужели в этой норе родился всего один детеныш?
Уши стройной лисы настороженно вздрогнули.
– Один детеныш, Карка. Всего их было четверо. А у тебя есть причины думать…
Толстая лисица резко развернулась и рявкнула на нее:
– Я велела тебе не задавать вопросов!
Стройная раболепно прижалась к земле.
– Прости, – пробормотала она.
Единственный серый глаз сверкнул в сгущающейся тьме. Лисица бросила короткий взгляд на высокое квадратное здание – нору бесшерстных. В одной из его больших дыр для наблюдения вспыхнул свет.
– Никогда не знаешь, кто может тебя услышать… У Старейшин есть глаза, тайные глаза везде!
Сердце бешено колотилось у меня в груди. Я даже не пыталась убежать на зеленую полосу, снова проскользнув через дыру под изгородью. Они бы услышали… они бы меня поймали.
Толстая лисица встряхнулась. Я почуяла запах углей и золы.
– Наши враги не уйдут далеко. Тарр уже ищет их. Все они – предатели! – Она топнула передней лапой.
Остальные лисы вскинули головы. Их голоса слились в общем вое.
– Предатели! – кричали они. – Все они предатели!
Я припала к земле, когда лисица повернулась и повела остальных за нашу нору, в заросли, перепрыгнув через упавшие ветки.
Я снова смогла дышать, хотя и с трудом. И поспешила к норе. Угли почти погасли, дым тянулся над ними, как туман. Я заглянула внутрь, в золу, что покрыла слой веток. Там лежал клочок пятнистой шерсти, серебристый с золотом; я увидела и красную полосу крови.
Я подавила крик.
Моих родных больше не было.
Их запах все еще держался на коре древесного ствола, на холодной горькой земле, на ветках. Я повернулась в другую сторону. Свет быстро угасал, сумерки погружали мир в темноту.
– Мама?.. Пайри?..
Мои уши завращались, помогая мне прислушиваться. Я слышала шум бесшерстных существ в их огромной норе, их резкие низкие голоса. Но нигде вокруг не звучали успокаивающие голоса моих родителей, не раздавалось веселое тявканье Пайри.
Вместо этого я услышала только шорох листьев. По пути к зарослям, рядом с упавшими ветками дерева, что-то двигалось. Мое сердце подпрыгнуло в надежде.