сознание голос, снова заглушивший все вокруг. Но она уже почти ничего не слышала, только почувствовала, как чья-то мягкая ладонь легла на ее колено.
Музыка продолжала играть, но сейчас она превратилась из сотрясающих все вокруг ударов в мягкое покрывало. Ее глаза были закрыты, и сама она плыла в потоке той неги, которую испытываешь, когда ничто вокруг не может потревожить движения звездного неба у тебя над головой. Где-то на периферии ощущений были шелк рубашки, что укрывала плечи ее недавнего угощения, холод его кожи, вспышки света, то и дело проносящиеся перед глазами. Так можно было лежать целую вечность, слушая слабое сердцебиение и наслаждаясь новой жизнью, растекающейся по каждой клеточке твоего тела. Обновление тела, памяти и сознания – вот что нес в себе тот живительный эликсир, поступающий вместе с густыми багряными каплями, которые всякий раз казались ей сладкими, с чем многие могли бы поспорить. Среди людей ходили легенды, что помимо этого он приносит силу. Да, это так, только для этого вам нужно стать вампиром. Может быть, именно об этом мечтал тот, на чьем едва живом теле она сейчас лежала?
– Да, я обещала его обратить, когда придет время. – Снова раздался голос, способности которого оставаться единственным среди всех прочих она уже не удивлялась. – Меня зовут Шири. А тебя?
– Эфрат, меня зовут Эфрат.
– Древнее имя? Ты решила оставить его?
– Да, пусть люди знают, с чем имеют дело.
– И как? Помогает?
Эфрат рассмеялась, и засохшая кровь потрескалась на ее губах.
– Шутишь? Они же просто безнадежны. Необразованны и самонадеянны, а тупы настолько, что даже не подозревают об этом. Особенно мужики. Они же думают, что я им вызов бросаю, типа я такая вся недоступная, докажи мне, что ты крутой. Челлендж прямо во всех легкодоступных местах у них возникает.
– Да, люди – это настоящая патология создателя, не могут пережить, что вообще-то всем глубоко плевать на их существование. Снеки болтливые.
– Ты что! Мы же тут буквально живем ради них. И гардероб для них выбираем и на улицу ради них, болезных, выходим.
– Да жить вообще ради них начали! Что ни платье, так беспокойство, а что же они, венец творения, подумают.
– Там вместо «венец» другое слово должно быть…
Они еще какое-то время лениво смеялись и обмениваясь скабрезными остротами на тему человечества и его достижений, скрываясь за завесой дыма и общей атмосферы безразличия посетителей по отношению друг к другу. Но вскоре пришло время собираться.
Говорят, если осушить человека до последней капли крови, душа оставит тело, потому что кровь – это седалище души. Всякий раз поглощая чью-то жизнь, она тщательно выбирала объект, ведь он становился тем материалом, из которого она вновь и вновь воссоздавала себя, приобретая все новые и новые качества, знания и навыки, будто растворявшиеся в ней вместе с кровью бывшего хозяина или хозяйки. Она не знала, куда отправляются души после внезапной смерти