.

портрет, имеющий столь поразительные художественные достоинства, что ты почти сразу же меня узнал? – Лицо Эфрат пусть и было расслабленным, но без единого намека на улыбку.

      – Мой отец купил его на аукционе, для одного из наших загородных домов.

      – Как именно я выгляжу на этом портрете, сможешь вспомнить?

      – Я выучил каждую деталь, – Рахмиэль усмехнулся, – я сидел возле него часами пока никто не видел. Как будто время останавливалось, когда я был радом с ним. Я не понимал, как портрет кого-то такой очевидной красоты может называться портретом незнакомки.

      Эфрат выжидательно смотрела на него. Рахмиэль перехватил ее взгляд и продолжил:

      – Твои золотые волосы уложены в высокую прическу, в которой сияют бриллиантовые шпильки, пара кудрей обрамляет лицо, фарфорово-белое почти без намека на румянец, только коралловые губы и глаза от которых невозможно оторваться, только они напоминают о существовании цвета. Я столько раз пытался подойти, чтобы посмотреть ближе, но чем ближе я подходил, тем более расплывчатыми казались твои черты, а цвета как будто сливались в один и даже двигались.

      Эфрат ухмыльнулась, а Рахмиэль продолжал говорить:

      – На тебе темно-зеленое платье, оставляющее открытыми плечи, ты держишь в руках лилию…

      – Похожую на ту, что вытатуирована у тебя на руке? – перебила его Эфрат.

      – Да, – кивнул Рахмиэль, как будто не услышав иронии, – именно. Сначала я просто часами сидел рядом, но потом я часами смотрел в твои глаза во сне. И даже это не вызвало у меня особого беспокойства. Только тогда, когда я увидел еще один, очень похожий «Портрет Незнакомки» в одном из замков Германии, я понял, что не могу больше ни о чем думать, кроме тебя, мне во что бы то ни стало нужно выяснить, кем ты была и почему я начал видеть тебя повсюду. Не только во сне, теперь твое лицо мелькало в толпе, появлялось на экране и мерещилось мне буквально повсюду то тех пора, пока наконец я не открыл тот журнал.

      – У тебя наверняка есть фотография?

      – Конечно, – ответил Рахмиэль, – в телефоне.

      – И где телефон?

      – У тебя дома.

      – Что ты делал в Германии? – поинтересовалась Эфрат, выражение лица которой оставалось неизменно расслабленным и не менялось, что бы она ни слышала.

      – Навещал семью.

      – Так ты из Германии?

      – Можно и так сказать. Теперь моя семья живет там.

      – Зачем же ты уехал? Неужели ни одно из частных учебных заведений этой прекрасной страны не решилось распахнуть для тебя свои двери?

      Рахмиэль хотел было ответить, но тут снова подошла официантка и поинтересовалась, каким блюдом гости желают насладиться нынче вечером. Сделав заказ, который должен быть вернуть Рахмиэля к жизни, а Эфрат дать время разобраться в происходящем, они вернулись к разговору.

      – Я просто хочу быть там, где нет моей семьи, – ответил наконец он и протянул руку к руке Эфрат.

      – Ты два дня назад чуть не умер, и я принимала в этом горячее участие, а сейчас хочешь взять меня за руку?

      – Очень