некуда.
– Мне надо подышать, – провизор встал.
Его шатнуло, лицо побледнело так, что даже при тусклом свете единственной свечи это было заметно.
– Куда ты на ночь глядя? – всполошилась Анна.
– Пройдусь немного. Душно.
Скрипач вернулся поздно ночью. Молча лёг рядом с женой, толкнул её в бок и зашептал на ухо.
– Я ходил к Лейбу. Яков правду сказал. И про ямы, и про Разуваевку.
– Абрам, что с нами будет? – всхлипнула Анна.
– Это всё, – Абрам прижал к себе жену, зарылся лицом в длинные чёрные волосы.
От волос неприятно пахло, мыла не было, горячей воды тоже, но Абрам помнил, как зарывался в эти волосы лицом сразу после свадьбы: они пахли душистыми травами. И бешено колотилось сердце от любви к этой женщине.
– Я знаю, что Ривка Аксельрод бегает через ограду в город. Добывает там еду. Упроси её завтра взять тебя с собой. Проберись к нашей аптеке, думаю, у немцев пока не нашлось специалиста, чтоб торговать там. Вот ключ. За кассой есть шкафчик с бутылочками из тёмного стекла. Выбери ту, что побольше. Я бы написал тебе название, но поди достань сейчас листок бумаги. Запомни так.
– Я подожду тебя, но чтоб одна нога здесь, другая – там, – Ривка в цветастом платке, в каком-то нелепом зипуне, так непохожая на ту смеющуюся девушку, которая ещё в июне отплясывала на свадьбе Лёвы Мирончика, воровато выглянула из-за угла. – Давай.
Анна, задыхаясь от быстрого шага, поспешила к аптеке. На окна дома постаралась не смотреть. Больно было думать, что там, за занавесками, которые сама старательно вышивала, живёт какая-то другая женщина. С другими детьми. Спит на их кровати. И платья хранит в их шкафу.
Вот и аптечное крыльцо. Анна на секунду застыла от ужаса. Ей показалось, что дверь выломана и приоткрыта, но нет. Это просто тень так упала. Замок на месте. Она осторожно, стараясь не скрипнуть, повернула ключ.
Из аптеки знакомо пахнуло смесью лекарств. На спинке стула висел брошенный мужем халат. Анну шатнуло, она прислонилась плечом к стене. Всего полтора месяца, как они покинули дом. Каких-то полтора месяца, а как будто целая жизнь прошла. Вот сюда, в эту светлую комнату с запахом лекарств, приносила мужу обед. Здесь, на этом стуле, сидел маленький Илья и с серьёзным лицом выдавал покупателям лекарства. В этот халат путался Лёва, воображая, что он провизор, как и отец.
– Анна, ты где? – сдавленный шёпот.
Сестра Ривки, Лида Аксельрод, толкает жену провизора в бок, приводит в чувство.
– Там немцы уже по улице шастают, а ты застыла. Бери скорее лекарства!
Анна вздрагивает. Действительно, тут так опасно, а она слёзы льёт. Услышат нынешние обитатели дома или кто-то из полицаев заметит, что замок открыт, поинтересуется. И пропало всё. Надо быстрее.
Анна опустилась на колени за кассой, распахнула заветный шкафчик. Так, самая большая бутылка из тёмного стекла. Вот она. Всё на месте. Дрожащие пальцы сомкнулись на горлышке.
– Быстрее.
– Уже бегу! – Анна сунула бутылку за пазуху, вытерла рукавом слёзы и заторопилась к двери.
Вечер.