собой и Василием. Ну и, конечно, что случилось с немцами, с их лабораторией. Еще на подходах мы почувствовали запах гари. Это было странно, потому что я не помнил никакого огня, или чего-нибудь такого, что могло этот огонь вызвать. Корнил, не опасаясь ничего, прямо направился к горе. То, что я там увидел поразило меня до глубины души. – Он замолчал на мгновение, а я, кажется, перестала даже дышать, не заметив, как мои пальцы вцепились до ломоты в край столешницы. Старик отхлебнул еще чая и проговорил устало. – Я не увидел ничего. То есть, конечно, гора стояла на положенном ей месте. Но от лагеря фашистов не осталось даже следа. Словно его там никогда и не было. Не было забора с колючей проволокой, не было оборудования, и не было людей. Как будто их там и вовсе никогда не было, даже следа никакого не осталось. Только на склонах горы дымились стволы сосен. Причем, горели они изнутри. А на поверхности стволов не было следов огня. Громадный камень стоял расколотый пополам. Корнил подошел к камню и зачем-то нагнулся. Когда он распрямился, в его руках был нож. Обычный нож. Я его узнал. Это был нож Лады. Я помнил его рукоятку из кости морского зверя. Все три входа в гору были напрочь завалены камнем. Ни горстки пепла, ни кусков разорванной плоти – ничего. И я до сих пор не могу объяснить того, что мы там обнаружили. Только я, наконец, понял, почему «шепот богов» до сих пор остается знанием избранных и хранится в страшной тайне.
Дед Авдей замолчал, и стал в задумчивости теребить в руках свою чашку с недопитым чаем. Божедар заговорил первым:
– Аннигиляция. Великая, используя «Шепот богов» запустила процесс аннигиляции. Поэтому вы не увидели ничего, никаких остатков от фашистского лагеря.
Дед хмыкнул.
– Ты, сынок, мне никаких умных слов не говори. Я их не знаю, да и знать не хочу. Это все придумки Кощеев. – И он проворчал. – «Аннигиляция», «шманигиляция» – суета это все и химера. А вот то, что может сотворить «шепот богов», я видел сам, своими глазами. И этим не должны владеть люди. – Он покосился на меня, и добавил, чуть извиняющимся тоном, – обычные люди. Потому что, это – конец всего, что сотворил Господь. А может и начало чего-то нового и нам непонятного, что подвластно только Творцу.
Глава 8
Николаю новое место понравилось. Было в нем, в этом крае что-то, напоминающее ему самого себя. Много пережившего, прошедшего через боль и невообразимую муку, наконец-то сумевшего познать самого себя. И с этим новым, вновь возрожденным или обретенным, стало легче жить. И мир виделся иным, и воздухом стало легче дышать, и каждый вздох наполнял пьянящей радостью. Будто он умер и вновь родился каким-то обновленным, чистым. На работу его приняли сразу, в отделе кадров даже не стали задавать никаких вопросов по поводу его трудовой книжки. Сухонькая пожилая женщина, заведовавшая в охотхозяйстве отделом кадров, а еще делопроизводством и заодно бухгалтерией, просто молча завела ему новую. Выписала какую-то бумажку и коротко велела «встать на довольствие». То ли у них была огромная проблема с егерями, то ли тут поработал Корнил.