Блестящие позолотой, яркие и узкие. Фасоны, подчеркивающие талию, и разрезы едва ли не демонстрировавшие те части тела, которые следовало видеть только любовнику.
– Я… – Элоиза смотрелась в зеркало, шокированная отражением.
На ней было платье с золотым шитьем и глубоким декольте, которое подчеркивало округлую форму ее груди. Сзади вырез оставлял открытыми две ложбинки, и Винченцо знал, что находятся они прямо над ягодицами Элоизы. Мысль об этом вызывала у него эрекцию.
– Оно слишком откровенное, – произнесла Элоиза.
– Тебя это смущает?
– Конечно.
– По-твоему, ты плохо выглядишь? – Винченцо ощутил необходимость ее утешить, и сам толком не мог понять, что именно сейчас к ней чувствовал. Неуверенность в себе никогда не являлась его стезей, а потому он чувствовал себя гнусно. Просто не мог принудить себя быть жестоким с ней. По крайней мере, сейчас.
– Женщины с такими талиями, как у меня, не носят платья такого фасона, – сказала она.
– Почему это?
– Начнем с того, что на мне этот туалет может затрещать по швам. Это одна из проблем. Вторая заключается в том, что все это явно сшито на женщин модельной внешности. А не… таких, как я.
– Мир моды сейчас меняется. Может, ты не заметила.
Элоиза густо покраснела, и он подумал, не сказал ли чего-нибудь лишнего. В его понимании перемены были к лучшему. Он был мужчиной, любившим разнообразие. С его точки зрения, все менялось в лучшую сторону.
– Не важно, что там меняется, – парировала Элоиза. – Пока это нечто новое, а не общепринятое. Я буду находиться в одной комнате со своей матерью и выглядеть, как…
– Как ты будешь выглядеть? – У себя в саду она казалась такой уверенной и счастливой. Тут же согласилась помогать ему. Но сейчас вдруг менялась на глазах, как будто перспектива встречи с матерью лишала ее уверенности. Винченцо полагал, что Элоиза лжива и что ложью является вся ее жизнь. Их дружба, ее отношения с матерью… Ее чувства к нему. Но что, если хотя бы часть всего вышеупомянутого было правдой?
– По-моему, очень агрессивно, – заметил Лучиано. – Даже свирепо.
Элоиза поморщилась.
– Благодарю вас, но я вовсе не чувствую себя свирепой. Я чувствую себя… круглой.
– Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, – возразил Винченцо.
– Не нужно притворяться, – сказала Элоиза. – Ты прекрасно знаешь, что кости таза куда более модная вещь, чем таз как таковой.
– Я понимаю, что это мнение твоей матери, но оно имеет мало отношения к реальной красоте. Красота намного шире. На мой взгляд. И потом, на кого ты пытаешься произвести впечатление? На свою мать? Ты сама все сказала. Ее преференции нам ясны. Но я намерен показать тебя миру. И обещаю, твоя сексапильность будет замечена всеми.
– Люди будут сравнивать и комментировать.
– Возможно. Но твой любовник я, – ответил он. Собственные слова тут же вызвали у него приятное напряжение ниже пояса. – И на мой взгляд, ты великолепна. Не будь здесь Лучиано, я бы сорвал