последний роман ужасов. Даже по меркам Вейкли – слишком безрадостный исход.
Джейкоб залил бензин в генератор, проверил масло, решил, что оно вполне чистое, нажал на праймер подкачки и работал со шнуром, пока мотор не заурчал. Свет наверху тут же зажил золоченой жизнью. Чрезвычайно благодарный, но в равной степени удивленный, Джейкоб задался вопросом, почему сейчас он так спокойно стоит, глядя на пустое место на стене… Его отец всегда был так дотошен, водворяя вещи на свои места. Оно привлекло его внимание так же сильно, как и все, что его сестра когда-либо выставляла на обозрение, – этот отмеченный контур на стенной обшивке, где три тщательно ввинченных крюка ждали, что на них кто-то снова водрузит топор.
Джейкоб щелкнул релейным выключателем, оживляющим электрический контур всего дома, и пошел к крыльцу, гоня всякую дурную мысль из головы.
Странный аромат, мгновенно узнаваемый, ударил ему в лицо: лилии. Ветер принес запах издалека, с поля, где буйно росли цветы. Мать высадила их там, когда оставила все попытки разбить собственный сад, – и, о чудо, лилии прижились. Невольная улыбка тронула губы Джейкоба, когда перед глазами встал материнский образ – хрупкая женщина в мешковатом комбинезоне на десять размеров больше, с сорняками в волосах, с перепачканными руками и чумазым лицом.
Словно трели в ухе, воспоминания громко роились со всех сторон. Он повернулся на голоса, смех и крики Рейчел. В тот же миг окружавшая его ночь резко отступила, солнечный свет и другие времена года пробились сквозь ее темный покров разноцветными пятнами. Джейкоб видел, как сюжеты прошлого мелькают перед глазами – как если бы реальность настоящего времени служила лишь плохонькими обоями, налепленными поверх всего того, что здесь когда-то было. Времена года перетекали одно в другое – старые картины, наспех закрашенные настоящим… Джейкоб вытянул руку перед собой, будто в попытке схватить гниющий холст сегодняшнего дня и возвратить его на место, похоронив мертвое прошлое там, где ему и место.
Молния расколола ему череп.
Джейкоб вскрикнул и упал на колени. Что-то внутри него снова вырвалось наружу, а то, что было из него когда-то изгнано, снова скользнуло внутрь. Мощный фонарь выкатился из его рук. В лесу, слева от него, он услышал плач. Они всегда плакали.
– Только не сейчас… – прорычал он, чувствуя, как вкус крови наполняет рот.
За шорохом в кустах он услышал девичий визг и торопливые шаги и понадеялся, что какая-нибудь ополоумевшая любительница ужастиков явилась застрелить его, чтобы не мучиться более индуцированными его писаниной кошмарами. Кровь двумя струйками текла из его носа на землю. Ощупав голову и грудь и не найдя никаких повреждений, встав с трудом на ноги, он нетвердой походкой направился к линии деревьев, жадно хватая ртом воздух. Потоптавшись на одном месте, он окинул кусты взглядом и крикнул по-дурацки звучащим, сипловатым голосом:
– Кто здесь?
Как будто они действительно