облике жить." Наконец-то рассвет. А вот и Баз!
Роуэн бросилась к нему со словами:
– Мне надо кое-что тебе рассказать!
Но парень перебил её:
– Ты когда возвращаешься домой? Уже осень, скоро зима, мы не сможем встречаться в лесу, будет холодно.
– Я дома, зачем мне возвращаться?
– Ты же к тётке приехала. Домой, к родителям тебе не пора?
– Нет, я могу гостить сколько захочу. Я не понимаю, что случилось? Ты хочешь, чтобы я уехала? Но почему?
– Хорошо, раз намёков не понимаешь, скажу. У меня есть невеста, и через месяц наша свадьба, поэтому уезжай и забудь меня. Наши встречи были ошибкой, я люблю свою невесту.
Роуэн оцепенела от слов База, не могла понять, почему это происходит. "Он же говорил, что любит и что у него нет никого. Возможно, он как-то узнал, что я фейри? Глупо было притворяться человеком. Надо было сразу сказать."
– Прости, что ввела в заблуждение, но я не со зла, ты же говорил, что любишь. А про невесту всё выдумал, да? Я твоя невеста, женись на мне!
– С ума сошла! Кто же женится на испорченной. В тебе ни гордости, ни скромности нет. Сама повесилась на меня, даже для виду не сопротивлялась. Да и не любил я тебя, так, поразвлечься, последние денёчки холостяцкой жизни в удовольствии решил провести. Прощай, не ищи больше встречи, припрёшься в мою деревню – ославлю на всю округу, житья тебе здесь не будет. Так что уезжай, если не хочешь неприятностей.– Баз отвернулся и пошёл прочь.
Роуэн не понимала ничего из того, что говорил Баз. Какая честь, какая совесть, что такое гордость и зачем они ей, ей нужна любовь этого парня, а он говорит, что не любит!.. Она бросилась к нему, обняла, пытаясь удержать, но он оттолкнул:
– Прочь, постылая!
И ушёл, не оглядываясь.
Роуэн упала в опавшую листву, на сердце легли тяжесть и тоска. Сколько она так пролежала, сама не ведала. Не одна ночь, не один день прошли, прежде чем нашла в себе силы подняться. Фейри изменилась – волосы посерели и повисли плетьми, щёки впали, от тела остались кожа да кости. И лес изменился, из чистого и светлого превратился в сумрачную чащу.
Роуэн поднялась и пошла в самую глубь леса. Нашла ещё зелёную одолень-траву, вырвала её с корнем, отмыла в роднике, добавила вербену и луковицы насисэса. Залила водой, щелчком пальцев запалила огонь под плошкой:
– Одолень-трава, одолей тоску, сердца боль и любовь к нему.
Ты, вода быстра, дай забвение, чтоб не помнились те мгновения.
Ветры буйные, унесите прочь вы мою любовь – в непогоду, в ночь.
Ты, огонь, сожги страсть безумную, неуёмную, неразумную.
Снова пусть стану прежнею – беззаботною, безмятежною.
Вода вскипела, забурлила. Порыв ветра всколыхнул огонь, тот окружил котелок с зельем. Трава полностью растворилась в отваре, и напиток стал фиолетового цвета. Роуэн выхватила сосуд из огня, залпом выпила его содержимое и потеряла сознание.
Баз не был в лесу почти год. Парня мучили воспоминания о Роуэн, о том, как он плохо с ней поступил. Он сам не мог понять, что его заставило связаться