долго ждал, когда Лунная Дева устанет и погрузится в сон, чтобы настичь ее там! Так долго – и напрасно. Жажда мести омрачила разум Тассу-Теру, и на долгие годы он забыл о Лунной Деве, охваченный стремлением покарать Фею Снов. А когда, наконец, настиг ее, то понял, что не имеет власти над той, что родилась от самого Абино Таро и получила благословение Великой Богини. Охваченный гневом и досадой, Демон натворил много зла в мире людей, но это уже другая история. А в день Истинного Новолуния храмовый театр дает представление о торжестве добрых сил. И на сей раз выступление актеров Дабу Реа сорвало овации, каких уже давно не знавала открытая сцена театра Великой Богини.
Настоятель храма видел, как ликуют простолюдины, ради которых и затевается каждый год представление о великом поражении и глупости Тассу-Теру. Видел он и мальчишку Тэ, которого усыпали цветами. И его властную прабабку, у которой волосы уже давно побелели, точно грива демона. Старшая Тэ сидела в ряду для почетных гостей и взирала на танцоров с тем же непроницаемым выражением на лице, что и сам настоятель. Едва ли ее наследник заметил свою высокопоставленную прародительницу. Он был слишком погружен в танец. Как обычно. Настоятель уже не раз видел таких танцоров – созданных для Великой Богини, действительно уготованных ей. Он и сам когда-то, очень давно – так давно, что уже почти и не вспомнить, – отдал бы все на свете за возможность танцевать без остановки…
После выступления Шен-Ри Тэ едва смог уйти со сцены – так неистово выражали свой восторг зрители театра. Бедняки бросали на сцену гроздья цветов, а состоятельные люди не скупились на золотые и серебряные монеты.
Это был самый счастливый день в его жизни.
Шен был прав, когда предполагал, что новая роль все изменит. Так оно и вышло.
Это произошло не сразу, не в один день, но однажды, проснувшись утром от звука гонга, Шен-Ри понял, что его мысли и мечты стали иными. Он больше не был «крысенком», его давно перестали так называть. Он больше не боялся завистников, потому что ощущал себя равным среди других талантливых актеров. Он не трепетал при виде своего наряда и мог сам нанести грим на лицо – быстро и без ошибок. Но самое главное, он почти совсем перестал тосковать о внешнем мире. И когда Зар возвращался со своих прогулок, Шен с удовольствием слушал его рассказы. Если, конечно, Белый Змей имел настроение что-либо рассказывать.
Прошло три года. Шен-Ри не считал их специально – он понял это, только когда узнал, что скоро у малыша Хекки состоится решающее испытание. Впрочем, если говорить по правде, малышом сын уличного торговца давно уже не был. Он сильно вытянулся к своим тринадцати годам, научился играть на маленькой пятиструнной мезере, курить сладкий вишневый табак и виртуозно флиртовать со старшими актерами. И, как прежде, был падок на всевозможные глупости. Именно поэтому Лисенку никак не удавалось отрастить длинные волосы: всякий раз их остригали выше плеч – в назидание за дерзость.
Шен был уверен, что Хекки сдаст свой экзамен с первой попытки и без особого труда.
Когда он пришел на испытание,