в мой дом. Если он ещё не развалился. – Сказала она мне.
Мы прошли половину улицы и свернули по узкой тропке между огородами на другую улицу. Возле первого дома на лавочке сидели две старушки. Анфиса поздоровалась с ними, они нам кивнули головами, и она спросила:
– Тётя Сима, ты меня не узнаёшь? Я Анфиса Котельникова, Марии Васильевны Кудиновой дочка.
– Анфиса! – Тётя Сима несколько секунд смотрела на неё, потом встала и обняла её – Анфиса, матушки родные, да какими ты судьбами? Я уж думала ты больше не приедешь к нам! Как ты? Как дочки?
– Всё хорошо, дочки обе замужем, внук растёт, Стёпкой назвали. Я работаю, вроде всё нормально. А ты как? Не собираешься к сыну в город?
– Собираюсь, Анфиса, вот с огорода всё уберу и уеду к нему. Зиму там поживу, а к весне вернусь, если здоровье не подведёт. Кому я там нужна! А здоровье, всяко. Этой зимой спину так прихватило, что с кровати ползком вставала. Вон Ивановна мне супы варила да каши. Да спину мне натирала.
– Лидия Ивановна, а вы как? Как дядя Ефим? Огород-то садите? – Спросила Анфиса другую старушку.
– Сажу, милая, сажу, куда деваться! – Вздохнула Лидия Ивановна – А Ефим два года назад помер. Одна я осталась. Светка редко приезжает, они всё по югам ездят, сюда не хотят. И то правда, что тут делать?
– А ты домой к себе решила зайти? – Спросила Тётя Сима – И правильно, сходи, посмотри, мать вспомни. Там всё так и осталось, никто там не был без тебя.
Мы ещё немного постояли возле старушек, они нам деревенские новости рассказали, кто умер, у кого дети женились, к кому внуки приезжают. Старушки пригласили нас к себе на чай, и Анфиса пообещала обязательно прийти, только в другой день.
Дом Анфисы был предпоследний на улице, и за ним возвышался сосновый бор, отбрасывая тень на половину огорода. Напротив покосившихся ворот стояли две разросшиеся рябины. Трава возле ворот была скошена, видимо, соседи постарались. Мы с трудом открыли калитку, и во дворе нас встретили настоящие дебри, заросло всё, даже на деревянном крыльце из щелей росла трава. Крыша над крыльцом завалилась на один бок, и дверь жалобно заскрипела, когда Анфиса её открыла ржавым ключом, который вытащила из-под порога.
Маленький коридор перед входом в дом освещался единственным окном, с которого свисали расползшиеся от старости непонятного цвета занавески. Анфиса сорвала их, но света не добавилось, потому что окно было всё в серых подтёках. Пахло мышами.
Такое же запустение было и в единственной комнате. На печной трубе были разводы от воды, видимо крыша совсем не хранила от дождя покинутый и бесхозный дом. Анфиса прошла к деревянной широкой лавке под окнами, и села.
– Не могу это видеть. Надо было его продать хоть на дрова. Или вообще отдать. Не думала, что так быстро всё сгниёт и разрушится.
– Сейчас отдай на дрова. И вещи раздай, вон комод, какой хороший, может, кому из соседей пригодится. – Посоветовала я.
– Да, отдам. – Она грустно вздохнула – Мама