Надо смываться!»
Снова открывается дверь, и входит лакей в ливрее, доподлинный лакей. Он не нуждается, как та толстуха, в каком-то предлоге, он наискосок пересекает кухню, поднимается на две ступеньки и подходит к сидящему за столом Вольфгангу. Лакей уже пожилой человек, но лицо у него румяное, приветливое.
Без тени смущения он протягивает Вольфгангу руку и говорит:
– Меня зовут Гофман.
– Пагель, – говорит Вольфганг после короткого колебания.
– Очень душно сегодня, – приветливо говорит лакей тихим, но очень четким, обработанным голосом. – Не прикажете принести вам чего-нибудь прохладительного – бутылку пива?
Вольфганг секунду раздумывает, потом:
– Нельзя ли попросить стакан воды?
– Пиво расслабляет, – соглашается тот. И приносит стакан воды. Стакан стоит на тарелке, и в воде плавает даже кусочек льда, все как полагается.
– Ох, вот это приятно, – говорит Вольфганг и жадно пьет.
– Не торопитесь, – говорит лакей все с тою же приветливой важностью. Всей воды вы у нас не выпьете… Льда тоже хватит, – добавил он, помолчав, и в углах его глаз заиграли морщинки. Однако приносит еще стакан.
– Очень признателен, – говорит Вольфганг.
– Фройляйн Лизбет сейчас занята, – говорит лакей. – Но она скоро придет.
– Да, – говорит медленно Вольфганг. И встряхнувшись: – Я, пожалуй, пойду, я уже отдохнул.
– Фройляйн Лизбет, – продолжает приветливо лакей, – очень хорошая девушка, хорошая и работящая.
– Конечно, – вежливо соглашается Вольфганг. Лишь мысль о последних своих деньгах в кармане фройляйн Лизбет еще удерживает его здесь. Эти две-три еще недавно презираемые им бумажки позволят ему быстро вернуться на Александерплац.
– Хороших девушек много, – подтверждает он.
– Нет, – говорит решительно лакей. – Извините, если я вам возражу: хорошие девушки того сорта, какой я разумею, встречаются не часто.
– Да? – спрашивает Вольфганг.
– Да. Добро надо делать не только ради того, что это тебе приятно, а из любви к добру. – Он еще раз посмотрел на Вольфганга, но уже не так приветливо, как раньше. («Чучело гороховое», – думает Вольфганг.)
Лакей говорит, как бы ставя точку:
– Подождите, теперь уже недолго.
Он уходит из кухни так же тихо, так же степенно, как вошел. Вольфгангу кажется, что у лакея сложилось о нем неблагоприятное суждение, хоть он, Пагель, почти ничего ему не сказал.
Нужно посторониться: девушка, возившаяся у плиты, подходит со скатертью, потом с подносом и начинает накрывать на стол.
– Не беспокойтесь, сидите, – говорит она. – Вы не мешаете.
У нее тоже приятный голос. «Люди в этом доме хорошо говорят, подумалось Вольфгангу. – Очень чисто, очень четко».
– Это ваш прибор, – говорит девушка гостю, который, ни о чем не думая, воззрился на бумажную салфетку. – Вы сегодня обедаете у нас.
Вольфганг делает