группы с совершенно иными убеждениями, чем наша.
– Дядя Сережа?
– Он и его единомышленники, да, – кивнула бабушка. – Вы могли оказаться кем угодно, даже… прости, милая… детьми из Большого Дома. Что ты так на меня смотришь? От товарища Никанорова ещё и не то ожидать можно. Николая Михайловича и меня он очень сильно не любит. Признаёт, что без нас ничего бы не было, но не любит всё равно. Считает врагами, недобитой контрой… в чём он, надо признаться, прав. Так что не удивляйся. Илья Андреевич поступил так, как должен был, как был обязан. Он же, надо полагать, и привёл машину в действие перед тем, как кадеты попали к нам сюда. А вот как и почему устройство сработало именно так, как сработало, – это вопрос. Возможно, само место… мы же не случайно ставили машину именно там. Вообще, когда всё это налаживалось, очень многого мы ещё не знали и не умели, не могли тогда шастать туда-сюда настолько свободно, как ты.
– Да я вовсе не шастаю! – запротестовала Юлька.
– Мы с Николаем Михайловичем никогда не бывали в другом потоке. Потому что хоть и открыли методы возвращения, хоть и отработали их, но риск всё равно оставался.
– Какой? – Юлька не отставала.
– У самого первого из наших путешественников, когда он возвращался обратно, не выдержало сердце, – сухо сказала бабушка. – А потом и у второго. Это едва не поставило крест на всём проекте.
Юлька мгновенно устыдилась.
– Но как же тогда… вы же мне сказали…
– Милая, – бабушка ласково погладила Юльку по волосам, – потом мы, конечно, научились. Ну, и посланцев старались отбирать поздоровее, без кардиологических проблем. А ты – ты, дорогая, это совсем другое дело. Машина ломает, крушит, рвёт… продирается через – или сквозь – эфир (оставим это название), словно ледокол через матёрые льды, волочит тебя за собой, и чем ты старше, тем труднее, особенно когда ты возвращаешься. А ты… ты проскальзываешь, прокалываешь, как иголка, и нитка за тобой тянется. Вот ты же просто взяла Игорька за руку – и он за тобой отправился. Мальчики чуть бумаги не сгрызли, разбирая записи приборов: они были совершенно не такими, не как при обычной отправке. Так что ты, дорогая, и впрямь «чувствующая». Открывающая пути. Ты та, кто берёт за руку и ведёт… вот и я надеюсь, что ты сможешь нас с Николаем Михайловичем провести, пусть и ненадолго.
– Ничего себе «ненадолго»! Мы-то сколько там просидели!..
– А тут прошли считаные секунды. Полминуты. Так что ты понимаешь, дорогая, что это для нас будет значить.
Юлька кивнула. Она понимала.
– Ну, чего ещё спросить хочешь, неугомонная ты моя?
– А как же такую огромную машину там соорудили?
– Блоки собирали здесь, понемногу туда перебрасывали; я тебе ещё не говорила, но ограничения на «мёртвую материю» при переносе существуют, и весьма значительные. Арсенал современного оружия ты с собой не потащишь. Кстати, твои подвиги навели нас на мысль, что именно тонкие структуры мозга, ответственные за взаимодействие с эфиром, как раз и обеспечивают перенос; а тащить на себе мёртвый