частокол мимо часовых, воспользовавшись неразберихой.
– Ну! Никак объявился, голубчик?! – Генерал не мог поверить своим ушам и искренне обрадовался. – Вы его арестовали? Негодник не пытался сбежать?
– Не совсем. – Чердынцев смутился и замялся. – Он, как бы сказать, сам добровольно сдался. Я, разумеется, приказал взять под стражу. При нем нашли нож и ППШ без патронов. А еще окровавленную пилу, которой он отпилил голову убитого ранее часового.
– Что-что? А ну повтори, я не ослышался? Отпилил голову тому несчастному, которого продырявили из арбалета? Да как такое возможно? – генерал невольно схватился за край стола, чтобы не упасть со стула от удивления и возмущения. – Веди к нему. Немедленно.
– По мне, так он невменяем. Ненормальный, другими словами. Петр Ильич, ну какому адекватному человеку придет в голову пробраться сюда ночью тайком, чтобы отпилить голову у трупа? Это же бессмыслица какая-то! Поставить его с стенке и привет!
– К стенке поставить – это мы завсегда успеем, – авторитетно заявил Кошевар, а потом, сердито покачав головой, направился к выходу. – Я должен с ним поговорить. Даже сумасшедший может быть источником информацию. Где Булганин?
– Он вместе с ребятами из ОСНАЗ пытается допросить пленного.
– Значит, самое время вмешаться, пока его невзначай не покалечили при допросе.
Шлепая по лужам, Кошевар поднял воротник повыше, стараясь уберечься от встречного ветра, швыряющего в лицо снежную метель. За ним следом, едва поспевая, бежал Чердынцев, сжимая в руках рабочий портфель шефа. Вид у него был потрепанный и измученный, но, видя активность генерала, и сам старался не отставать. К месту допроса оба дошли за пару минут. Возможно, именно сейчас удастся прояснить причину творящегося вокруг безумия. По словам встретившего их Булганина, дезертир наотрез отказывался разговаривать с ними и просил увидеть старшего. Сам пленник со скованными за спиной наручниками застыл с гордым видом и выглядел несколько странно и дико. С непокрытой головой, одетый в грязный и дырявый, некогда белоснежный маскхалат, под который щедро напихал паклю, мох и скомканные старые газеты, вероятно, в качестве утеплителя. Ватные штаны и валенки из стандартного армейского зимнего снаряжения заканчивали его гардероб. Круглолицее смуглое лицо носило следы обморожения и свежий кровоподтек под глазом.
Генерал поморщился и недобро покосился на своих подчиненных. Не иначе, кто-то из них слегка перестарался, проявив излишнее служебное рвение.
– Имя и звание, парень, а также цель ночного визита, – потребовал генерал у пленника, присаживаясь за стол напротив него. Заметив, что тот то и дело облизывает растресканные сухие губы, тут же распорядился. – Снимите с него наручники и налейте горячего чаю, ну и что-нибудь перекусить. Приступим, пожалуй.
– Да он тут же плеснет вам кипятком в лицо! – буркнул Чердынцев.
– Не видите, что он продрог и едва живой от холода. Но на всякий случай держите его в поле зрения. Вдруг