что она (пожалуй, к своему счастью), одетая в какое-то старое платье, повязанная шерстяным платком, надвинутым на брови (в окопе было холодно и сыро), в стоптанных башмаках и рваном Борисовом полушубке, выглядела намного старше своих 35 лет.
Заметив вылезшую из окопа немолодую, как они полагали, женщину, солдаты загомонили ещё громче, а один из них, очевидно, старший по званию и знавший несколько русских слов, подойдя к Кате поближе, сказал:
– Матка, давай квартира, молоко, хлеб, яйка, мясо.
Затем, почти не останавливаясь, спросил:
– Красноармейца нет? Его бежаль туда! – он махнул рукой в горы. – Его совсем бежаль, вас бросаль! Теперь мы, румынски армия, хозяин, поняйл?
Катя в ответ машинально кивнула головой и направилась к крыльцу. За ней, с опаской поглядывая по сторонам и держа винтовки на изготовку, последовали трое солдат. Они вошли в дом, быстро обошли все комнаты, заглянули во все углы и, убедившись, что квартира пуста, прошли в соседнюю квартиру Звонарёвых. Увидев, что и там мужчин нет, вернулись на кухню Алёшкиных и стали осматривать шкафы и печку.
Накануне вечером Катя напекла из кукурузного крахмала булки, выглядели они очень красиво – пышные, румяные, радовали взор, хотя на вкус и не были особенно хороши. В последнее время это было единственное лакомство, которое радовало детей. Булки лежали на столе, прикрытые полотенцем. Один из солдат, приподняв полотенце, принял их за пшеничный хлеб и радостно воскликнул:
– Клеб, клеб, клеб!
К столу подбежали и остальные солдаты. Все они с жадностью стали хватать румяные булки, распихивать их по карманам и толкать за пазуху. Один сразу надкусил, и его лицо выразило разочарование. Он недовольно буркнул:
– Кукуруза! – но, тем не менее, с жадностью продолжал есть.
В это время в кухню вошёл молоденький офицер, одетый в какую-то вычурную, совсем не подходящую военному времени, форму. Он что-то сердито крикнул солдатам и те мгновенно выскочили во двор. Затем он повернулся к Кате, вместе с ней обошёл всю квартиру и на довольно сносном русском языке спросил:
– Какая у вас семья?
Катя ответила. Тогда он снова спросил:
– Где муж?
– В Красной армии.
– Значит, бежит от нас! – насмешливо заметил офицер. – Дети где?
– В окопе.
– Можете привести их сюда. Русских солдат мы прогнали далеко, теперь безопасно. Мы отдохнём в станице и пойдём их догонять. Вы будете тут, – офицер показал рукой на маленькую комнатку, соединённую с верандой, выходящей в огород, и ранее служившую Борису кабинетом.
В конце 1941 года в эту комнатку вселили эвакуированную из Ленинграда женщину. Вскоре к ней приехал и муж, но за несколько дней до прихода румынских солдат они оба куда-то исчезли, так что комнатка стояла пустой.
– А здесь мы поселим наших солдат!
Он помолчал немного, затем добавил:
– Двадцать человек, места хватит. Я буду жить у соседей.
Чере�