объекта.
Вы мне скажете: ну, подумаешь, что-то там сломалось в бачке, трудно починить, что ли? Или в конторе мужиков не найти, чтобы устранить поломку? А я вам отвечу: какие еще мужики в КБ? Начальству не по чину в сортире возиться, конструкторам тоже не с руки – всё же разводной ключ намного тяжелее карандаша, а что касается Миши, то не забывайте, что он творческая личность, художник, и столь низменные сферы претят его сущности. Поэтому Гюзель (или Айгуль?), недолго думая (а чего тут думать-то?), позвала на помощь своего брата, работающего на этом же заводике дежурным сантехником.
Брат, тупо уставившись на недавно установленную дверь в заветное помещение, выслушал эмоциональное лопотание уборщицы и нерешительно зашел внутрь, поставив сестру со шваброй наперевес охранять вход от нежелательных посетителей, могущих помешать процессу ремонта сантехоборудования (да простит мне читатель "казенный штиль").
Время шло, ремонт никак не заканчивался, сотрудники начали проявлять нетерпение, плавно переходящее в ропот, причем громче всех возмущался Миша, уже несколько раз пытавшийся проникнуть в "отливочный цех", но каждый раз терпящий фиаско благодаря бдительности стоящей на посту Айгули (или все же Гюзели?). Коллеги же (вот паразиты!) изощрялись в остроумии в адрес Миши, давая ёрнические советы относительно способов удержания просящихся наружу продуктов жизнедеятельности организма.
Видимо, неисправность была столь велика, что постепенно на помощь брату приходили все новые и новые земляки из числа числящегося на предприятии младшего технического персонала.
Ни о какой работе в этот день речь уже не шла. Сотрудники, время от времени отлучавшиеся в соседний цех, горячо обсуждали сложившуюся ситуацию, высказывая свои версии причин поломки санузла. Да и Гюзель (Айгуль?) куда-то пропала, оставив вверенный ей пост. Впрочем, ее дежурство было уже и не нужно, так как дверь была надежно заперта изнутри, в чем неоднократно, под дружеские смешки коллег, убеждался Миша, не теряющий надежды проникнуть в заветное помещение.
Тем временем из-за двери доносились звуки, мало напоминавшие звуки ремонта, но постепенно затихли и они. Миша, ломая руки, пытался воззвать к совести сантехника, но тот, видимо, как и его земляки, не понимал (или делал вид, что не понимал?) русского языка, так как хранил гробовое молчание.
Наконец Миша, раздобыв у знакомого слесаря стамеску, приступил к взлому двери. Но тут прибежала не пойми откуда Гюзель (Айгуль?) и заблажила: "Эй, работа конец, работа шабаш!". Тут же дверь открылась и из нее вышли…
Нет, не хватает у меня умения описать процесс выхода из туалета собравшейся в нем компании. Обычно на лицах выходящих из подобного заведения присутствует некое удовлетворенное и слегка независимое выражение. В нашем же случае лица выходящих не выражали ничего. Скорее, сосредоточенность и полную отрешенность от всего сущего. Да еще помноженную на попытку сохранить устойчивое вертикальное положение. Вот так, в полной отключке от всего, храня