Валерий Хайрюзов

Точка возврата (сборник)


Скачать книгу

рассказывал о себе.

      Был Тимка старше меня на три года. Родители у него умерли рано, и он с детства скитался по северным интернатам и детским домам. Часто сбегал на волю, его возвращали. Все же, окончив школу, он поутих, перебрался в Якутск и устроился разнорабочим в аэропорт.

      – Я ведь кем только не пробовал работать: грузчиком, мотористом! А потом пристроился артистом в оркестре, – улыбаясь, говорил он. – В ресторане услаждал народ, пел, танцевал. Мне на тощую грудь кидали. Этим летом замаячила армия. Но я решил: пойду в летчики. Мужская профессия – не лакейская. На севере летунов уважают. Там говорят: летчик просит, надо дать, техник может подождать. Вот закрою глаза и представляю: дадут нам отпуск, я прилечу домой в форме – и в клуб. Попрошу своих ребят из джаза в честь моего прибытия сыграть танго. И валиком-кандибобером пойду по залу.

      Шмыгин решил показать, как он это сделает, соскочил на пол и, пританцовывая, двинулся по туалету, подпевая себе на ходу:

      В саду под гроздью зреющего манго

      Танцуем мы вдвоем ночное танго.

      Мулатка тает от любви, как шоколадка,

      В моем объятии посапывая сладко…

      – Слушай, а у тебя есть девушка? – остановившись, неожиданно спросил он.

      Вопрос застал меня врасплох. Скажешь – нет, подумает какой-то недоделок, с ущербом. Но и придумывать не хотелось.

      – Как говорят, первым делом – самолеты, – усмехнувшись, буркнул я. – Все остальное успеется.

      – Будь спокоен, найдем! – воскликнул Шмыгин. – У меня их было пропасть. А тебе я с отпуска рыбы привезу. У нас ее навалом: муксун, чир, нельма. А копченая кандевка – просто объедение. Мешок мороженой, чего мелочиться!

      Прибежал посыльный. Мы были вынуждены прервать приятную беседу и отправиться на кухню чистить картошку. Когда узнали сколько – ахнули: три тонны на взвод. Работы до утра. Чтоб не было скучно, Умрихин прихватил с собой гитару, решил совместить приятное с полезным. Поочередно все, кто хоть немного брякал на гитаре, садились на особый, поставленный посередине стул и показывали свои таланты. Прослушав своих подчиненных, старшина поморщился и произнес лишь одно слово:

      – Фуфло!

      На флотском языке это, видимо, означало: береговая, никуда не годная, дворовая выучка.

      – Товарищ старшина, спойте нам, – попросили курсанты, – просим!

      Как и все люди, которым медведь наступил на ухо, Умрихин любил петь. Поломавшись немного для приличия, он взял гитару, бурча что-то себе под нос, подтянул струны и, притопывая левой ногой, хрипло запел песню, которую спустя много лет я помню подошвой своих ног. Особенно ее припев:

      За прочный мир, в последний бой

      Летит стальная эскадрилья!

      Летела в бачки очищенная картошка, изредка перемигиваясь, курсанты молча и сосредоточенно слушали своего начальника: пусть поет, все равно это лучше, если бы он смотрел за каждым и подгонял. Следом Умрихин исполнил песню про Зиганшина, который сорок девять дней со своими товарищами без еды плавал на барже