и з а р. Слушаю, ваше превосходительство.
Ч а р н о т а. Ф-фу!.. Дай хлебнуть, полковник.
Г о л у б к о в. Серафима Владимировна, вы слышите? Белые уезжают. Нам надо бежать с ними, иначе мы опять попадем в руки к красным. Серафима Владимировна, почему вы не отзываетесь, что с вами?
Л ю с ь к а. Дай и мне.
Де Бризар подает фляжку Люське.
Г о л у б к о в (Чарноте). Господин генерал, умоляю вас, возьмите нас с собой! Серафима Владимировна заболела… Мы в Крым бежим… С вами есть лазарет?
Ч а р н о т а. Вы в университете учились?
Г о л у б к о в. Конечно, да…
Ч а р н о т а. Производите впечатление совершенно необразованного человека. Ну, а если вам пуля попадет в голову на Бабьем Гае, лазарет вам очень поможет, да? Вы бы еще спросили, есть ли у нас рентгеновский кабинет. Интеллигенция!.. Дай-ка еще коньячку!
Л ю с ь к а. Надо взять. Красивая женщина, красным достанется.
Г о л у б к о в. Серафима Владимировна, подымайтесь! Надо ехать!
С е р а ф и м а (глухо). Знаете что, Сергей Павлович, мне, кажется, действительно нездоровится… Вы поезжайте один, а я здесь в монастыре прилягу… мне что-то жарко…
Г о л у б к о в. Боже мой! Серафима Владимировна, это немыслимо! Серафима Владимировна, подымайтесь!
С е р а ф и м а. Я хочу пить… и в Петербург…
Г о л у б к о в. Что же это такое?..
Л ю с ь к а (победоносно). Это тиф, вот что это такое.
Д е Б р и з а р. Сударыня, вам бежать надо, вам худо у красных придется. Впрочем, я говорить не мастер. Крапилин, ты красноречив, уговори даму!
К р а п и л и н. Так точно, ехать надо.
Г о л у б к о в. Серафима Владимировна, надо ехать…
Д е Б р и з а р. Крапилин, ты красноречив, уговори даму!
К р а п и л и н. Так точно, ехать надо!
Д е Б р и з а р (глянул на браслет-часы). Пора! (Выбегает.)
Послышалась его команда: «Садись!» – потом топот.
Л ю с ь к а. Крапилин! Подымай ее, бери силой!
К р а п и л и н. Слушаюсь! (Вместе с Голубковым подымают Серафиму, ведут под руки.)
Л ю с ь к а. В двуколку ее!
Уходят.
Ч а р н о т а (один, допивает коньяк, смотрит на часы). Пора.
И г у м е н (вырастает из люка). Белый генерал! Куда же ты? Неужто ты не отстоишь монастырь, давший тебе приют и спасение?!
Ч а р н о т а. Что ты, папаша, меня расстраиваешь? Колоколам языки подвяжи, садись в подземелье! Прощай! (Исчезает.)
Послышался его крик: «Садись! Садись!» – потом страшный топот, и все смолкает. Паисий появляется из люка.
П а и с и й. Отче игумен! А отец игумен! Что ж нам делать? Ведь красные прискачут сейчас! А мы белым звонили! Что же нам, мученический венец принимать?
И г у м е н. А где ж владыко?
П а и с и й. Ускакал, ускакал в двуколке!
И г у м е н. Пастырь, пастырь недостойный!.. Покинувший овцы своя! (Кричит глухо в подземелье.) Братие! Молитесь!
Из-под земли глухо послышалось: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас…». Тьма съедает монастырь. Сон первый кончается.
Сон второй
…Сны мои становятся все тяжелее…
Возникает зал на