Раздаются радостные возгласы и смех. Ко всему этому примешиваются лоточники, возглашающие:
Засахаренные фрукты, тыквы-горлянки!
Семечки, арахис!
Сложив зонтик из промасленной бумаги, я пробралась в гущу толпы, огляделась по сторонам и заметила барышню из семьи Ци, которая, по слухам, обладала литературным талантом и писала стихи. Ее сопровождали две служанки. Пышно разодетая – цветы и парча, голова в жемчугах и самоцветах – она, к сожалению, родилась с вытянутой лошадиной физиономией, этакий безбрежно-белый солончак, где растут две тощие травинки вместо обычных бровей. Я обратила внимание также на шествующую под охраной четырех служанок дочь семьи Цзи из Ханьлинь. Эта дева, как говорили, была мастерицей-рукодельницей, умела играть на цитре, флейте и других музыкальных инструментах. Но – какая жалость! – со своим крошечным носиком, маленькими глазками и ушками она походила на хитрую пучеглазую мелкую сучку. Наконец, вышедшие погулять шлюхи с Карминной улочки шли, хихикая и вихляя бедрами. Вылитая стая обезьян. Посмотрела я на всех спереди и сзади, слева и справа, выпятив грудь и задрав голову. Незрелые юноши впивались в меня глазами, разглядывая с головы до ног и с ног до головы. Разинутые темные ямы ртов, по подбородкам течет слюна. Посмеиваюсь, а в душе я была довольна! Сынки, внучата, раскройте глаза, возвращайтесь домой и смотрите свои прекрасные сны! Я сегодня и так проявила милосердие, дав вам полюбоваться на меня вдоволь. Эти детки долго стояли, как истуканы, но потом пришли в себя, взревели, будто гром грянул на ровном месте, а потом вразнобой по-дурацки загалдели:
Собачатинная Си Ши, первая в Гаоми!
Гляньте, личико что персик, талия – лоза, шея богомола, ноги журавля!
Выше пояса – захочешь помереть, ниже – страх такой, что лучше не смотреть.
Только вот у господина Цяня странный вкус, любит небожительниц с большими ногами.
Вздор не несите, у дороги попусту не болтайте, уши есть и у травы.
Донесут на вас, отволокут в управу, всыплют по сорок палок, И станет задница, как переваренная кочерыжка.
Что бы вы, мартышки мелкие, ни говорили, я сегодня сердиться не собираюсь. Что вы себе позволяете, если моему названому отцу что-то нравится?! Я пришла на качелях покачаться, а не слушать ваш вздор. На словах вы меня поносите, а в душе только и мечтаете попить моей мочи.
Качели оказались свободны: толстые сырые веревки покачивались под моросящим дождем в ожидании меня. Я отбросила зонтик – не знаю, может, его подобрали эти мартышки. Потом прыгнула вперед, как выскакивает из воды красный карп.
Двумя руками взялась за веревки, тело тоже взлетело вверх, ногами уперлась в подножку. Вот, посмотрите, детки, в чем преимущество больших ног! И громко закричала: «Раскройте глаза, сынки, сейчас я вам покажу, как нужно качаться».
Как раз в это время у качелей появилась толстая и глупая девица, не знаю, из чьей семьи, с чумазым лицом, огромной, как жернов, задницей, и ногами