он и был худощавым, но его руки обладали необычайной силой. В институте побеждал в армрестлинге. Такой же высокий, как и Николай, голубоглазый шатен. Края губ немного поджаты в ироничной улыбке.
– В общем норм, но не могу избавиться от ощущения, что не принадлежу себе. Были случаи, когда я смотрел на свою руку, держащую стакан или ложку, и мне казалось, что реальная рука в это время висит вдоль тела или лежит на колене. А то, что в воздухе передо мной, – это что-то чужое, на что я могу влиять только незначительно, и оно изучает меня. Я смотрю на свою руку, а она смотрит на меня. Ощущение жуткое. А вдруг она вцепится мне в горло?.. И сны! Мне приснилось, что я клетка в каком-то гигантском организме и у меня со всех сторон другие клетки – справа и слева, снизу и сверху, и я пытаюсь выглянуть из-за них, и на какое-то мгновенье у меня это получается. И то, что я вижу, сковывает меня экзистенциальным ужасом – во всех направлениях, сколько взгляда хватает, такие же клетки. Я начинаю задыхаться! Наверно, это клаустрофобия, – подытожил Николай, опустив одного из салфеточных чудищ в нагрудный карман, и подёргал его, изображая страх.
– Да нет, друг мой. То, чем ты занимаешься, – химия и биология, – это социализация физики. Физика изучает индивидуальное. Когда объектов больше, чем два, она подымает лапки кверху и говорит, что это не её. В отличие от этого биология и химия изучают статистический аспект в природе, изучают социализацию индивидуального. Могу поспорить, что на втором месте в контрольном списке, когда ты в школе проходил генеральный тест, был политик, – прищурил глаза Вениамин.
– Откуда ты знаешь? – удивился Николай.
– Откуда? Из Бермуда, – срифмовал Вениамин. – Как ни странно, но это близкие области: химия и политика. Политик всегда в кольце – неважно, друзей или врагов, но всегда в кольце. В моём генеральном тесте на втором месте был поэт. Поэзия, подобно физике, изучает уникальное в природе, а потом обобщает его и передаёт на вооружение политикам, – Вениамин вдруг замолчал, видимо, задумавшись о чём-то.
«Не знаю, кто я? Но именно химия преследует меня не только наяву, но и во сне. Может, я изменяюсь? Может, во мне что-то запускается новое прямо сейчас?»– подумал Николай и заметил неосторожный взгляд рыженькой девушки, сидящей за соседним столиком слева. Он только сейчас обратил внимание на её яркое чёрно-жёлтое платье. В её глазах скользнул огонёк, и тень улыбки пробежала по губам. Она пригубила капучино, надела очки и вновь углубилась в экран. На очках появилась текстура монитора – они ретранслировали изображение. В следующий момент сквозь него проявились глаза – девушка тоже подсматривала за Николаем, меняя яркость в линзах. И вдруг они забликовали, распавшись на тысячи пикселей – какой-то сбой произошёл в программе гаджета. Девушка засуетилась, пытаясь выйти из неловкого положения.
– Коля, Коля, – дёргал Вениамин Николая за руку. – Я тут задумался. Я, хоть и изучаю что-то индивидуальное, а всё равно, как твоя клетка в организме, нахожусь внутри, – послышался вновь приятный