семейным предприятием. Собственно, и поступление на экономический факультет университета оказалось не моим выбором, а исполнением воли отца. Несмотря на внешнюю неказистость, это был железный человек.
Голос Марко, тихий, бархатистый, низкий, обволакивал, как шёлковое покрывало. Сначала Аня видела яркие картинки, которые, словно кадры из фильма, оживали в воображении, пропитанные запахами и звуками, светом и тенями. Потом, незаметно для себя, прикрыла глаза и погрузилась в грёзы. Он всё говорил и говорил. Мысли испарились, тело расслабилось, тревога ушла, уступив место смутному сладостному предвкушению.
Аня открыла глаза в полной темноте. Рядом мерно дышал спящий Марко. И тут же услышала свист. Протяжный, зовущий, гипнотизирующий, он шёл снаружи и иглой впивался в барабанные перепонки, хотя был негромким. Внутри похолодело от ужаса. Руки не слушались, но Аня, словно подчиняясь звуку, вылезла из спальника, открыла дверцу и выскользнула на улицу.
В этот же миг её ослепил свет фар. По тропинке в их сторону с рёвом мчалась «делика» Димы.
Едва завидев его тёмный силуэт, Аня бросилась навстречу и порывисто обняла. Что за звук она слышала? Сердце бешено колотилось в ее груди, но ощущение реальности уже вернулось к ней.
– Что случилось? – В голосе Димы звенела сталь.
Это была не радость, а злость.
– Сел аккумулятор. Мы ничего не могли сделать. Телефоны здесь не ловят. Начался ливень, я решила переждать. Как ты нас нашёл?
– Чутьё, – бросил Дима и вернулся в машину, чтобы подогнать её поближе к «ниссану».
Марко проснулся, вылез наружу и открыл капот. Когда двигатель завёлся, они двинулись в обратный путь. Небо начинало светлеть.
Букет из роз
Шли дни, и Кара не заметила, в какой из них всё начало меняться. Просто однажды ей показалось, что кто-то включил свет в тёмной комнате, и предметы, знакомые только на ощупь, обрели форму, цвет, запах. Она удивлённо оглядывалась по сторонам, изучая детали. То, что раньше раздражало, теперь нравилось: пение птиц под окном ранним утром, запах горячего асфальта, улыбчивый молодой коллега. А ещё Кара испытала новое, доселе незнакомое чувство. Благодарность. Не к конкретному человеку за конкретный поступок, а ко всему миру – просто за то, что она жива и здорова, за то, что светит солнце и есть где приклонить голову ночью. Она не понимала, что стало причиной этих изменений, словно пришла пора, как весной приходит пора таять снегу и распускаться листьям на деревьях.
В свободные от работы дни Кара торопилась навестить Тамару Алексеевну. Их посиделки в гостиной-оранжерее, наполненные разговорами, воспоминаниями, мечтами, согревали сердце. «Старая грымза» оказалась удивительно интересным собеседником. Она рассказывала о детстве матери, которая пережила блокаду Ленинграда, о своей молодости, о школе – с такой любовью и юмором, что Кара забывала обо всём, то смеясь, то сдерживая слёзы.
В тот день, придя в гости, Кара застала Тамару Алексеевну