Орхан Памук

Мои странные мысли


Скачать книгу

он их заработал. Но теперь он больше не отчитывался. Да и отец больше не твердил, что эти деньги – на новый дом в деревне. Впрочем, Мевлют не собирался возвращаться, он решил провести всю оставшуюся жизнь в Стамбуле, как Коркут с Сулейманом. В минуты одиночества и душевной слабости он винил отца, который не смог толком заработать денег в городе и так и не сумел отказаться от мысли вернуться в деревню. Интересно, а об этих мыслях отец догадывался?

      Лето 1973 года стало самым счастливым летом в жизни Мевлюта. Они с Ферхатом заработали очень приличные деньги, продавая после обеда и по вечерам игру «Кысмет» на стамбульских улочках. На часть заработанных денег Мевлют купил у одного ювелира в Харбийе, к которому отвел его Ферхат, сто немецких марок и спрятал их в своем матрасе. Он впервые в жизни прятал деньги от отца.

      Часто бывало, что по утрам он не уходил из дома на Кюльтепе, в котором он теперь был совершенно один, и тратил время на то, что занимался рукоблудством, всякий раз убеждая себя, что этот раз – последний. Его тяготило чувство вины, что он развлекается сам с собой, но это чувство не переросло в боль либо в чувство неполноценности из-за того, что у него нет девушки или жены. Ведь никто же не станет презирать шестнадцатилетнего лицеиста за то, что у него нет возлюбленной, с которой можно заняться любовью? К тому же, даже если бы его сейчас и женили, Мевлют толком не знал, что нужно делать с девушкой.

      Сулейман. Однажды жарким летним днем, в начале июля, решил я наведаться к Мевлюту. Я долго стучал в дверь, но никто не открывал! Я обошел дом, постучался в окна. Даже подобрал камешек и бросил в окно. Видно было, что за огородом давно никто не ухаживал, дом тоже казался заброшенным.

      Наконец дверь открылась. «Что с тобой? Что случилось? Почему не открываешь?»

      – Я спал! – ответил Мевлют.

      Выглядел он усталым и измученным и не походил на только что проснувшегося человека.

      Я решил, что он не один; меня охватила странная зависть. Я вошел. В единственной комнате дома давно не проветривали, пахло пóтом. Какая она маленькая… Тот же стол, та же кровать…

      – Мевлют, отец говорит, чтобы ты пришел к нам в лавку, – сказал я. – Есть одно дело.

      – Что еще за дело?

      – Да легкое, не волнуйся. Ну же, пойдем.

      Но Мевлют не двигался с места. Может, он ушел в себя с расстройства, что остался на второй год? Поняв, что идти он не собирается, я обиделся на него.

      – Слишком часто не дрочи, а то зрение испортишь, память ослабнет, ты понял? – сказал я.

      Мевлют, судя по всему, обиделся и на Дуттепе долгое время не появлялся. Наконец мать стала настойчиво просить, чтобы я разыскал его и привел. В лицее имени Ататюрка чертовы псы, что сидят за последней партой, обычно дразнили и пугали младших: «Ой, смотри, а чего это у тебя синяки под глазами? А руки чего дрожат? Ой, и прыщи у тебя почти исчезли, машаллах! Ты что, ручонками баловался? Ах ты,