они перешучивались вечером накануне воцарения Эгисфа. Телеф отвечал на дружеские насмешки царевича и живо обсуждал с ним планы, но на душе у старика словно лежал камень. Он любил Ореста и многому того научил; в свое время именно Телеф рекомендовал отправить юного сына Клитемнестры в первое путешествие. Теперь Орест вырос и начал действовать вопреки ожиданиям царственной матери – это могло плохо сказаться на его будущем. Телеф осознал, что переживал за судьбу царевича так, словно тот был его собственным сыном.
Глядя на полного сил, воодушевленного Ореста, престарелый полководец взмолился про себя: пусть мойры, богини судьбы, окажутся к юноше милосердными! Будь он помоложе лет на двадцать – сам бы попросился в плавание…
В конце того вечера царевич удалился в свои покои, махнув на прощание рукой. Старик, массируя внезапно занывшее предплечье, поплелся в сторону казарм. Им обоим предстояло множество дел, а времени, простого смертного времени, всегда оставалось ничтожно мало.
Глава 6
На следующий день в Микенах состоялось пышное празднество, подобного которому не затевалось уже много лет. В честь воцарения Эгисфа на городской площади с утра до вечера бесплатно раздавали еду и вино. Каждый микенец досыта отведал сочных фруктов и сладкого хлеба с медом, вволю испил вина и истер сандалиями ноги, до упаду отплясывая под громкую, доносившуюся со всех сторон музыку.
Во дворце тоже не стихало оживление; в пиршественном зале стол ломился от мяса и всевозможных изысканных закусок. Счастливый Эгисф принимал поздравления, сидя подле матери.
Орест достаточно хорошо знал Клитемнестру и за праздничным ужином не раз обращал внимание, что улыбка на ее губах была слишком натянутой. Он понимал, что на самом деле она была в дурном расположении духа, и ощущал себя виноватым. Но подойти к матери во время пиршества Орест не решился. Да и сильно сомневался, что та захочет его слушать.
Электра веселилась на женской половине зала, ее смех звенел, будто серебро – Ифигения же оставалась до странности задумчивой. На столе сменяли блюдо за блюдом, певцы и танцоры развлекали гостей – праздник продолжался, однако в какой-то момент царевич почувствовал, что не получает от него удовольствия. Будто эта ночь отдалила его от остальных.
Сославшись на усталость, Орест торопливо попрощался. Выходя из зала, он чувствовал на себе множество взглядов, но ни разу не обернулся.
Вместо того чтобы сразу идти в свои покои и предаться сну, царевич принялся бродить по дворцу. Это не было прощанием с Микенами перед долгой разлукой: Орест почти не придавал значения увиденному, его мало интересовали стены, коридоры и вид из окон.
Хотя сына Клитемнестры ожидали дни, полные долгожданной свободы и ярких впечатлений, на душе у него волновалось море. Ответственность за собственную судьбу и принятые решения отныне ложилась исключительно на его плечи. Юные, наивные и беззаботные дни подошли к концу. Сегодняшний пир знаменовал для Микен вступление нового царя на престол,