к Босфору. Ночь была темная, и они встретились с «Бреслау» почти вплотную. «Бреслау» зажег прожектор и открыл огонь по «Гневному», причем сразу попал ему в машину и тем поставил в беспомощное положение, но в это время «Дерзкий» зашел «Бреслау» под корму и открыл почти в упор огонь из своих орудий. Кормовые пушки «Бреслау» были сейчас же сбиты. Он пробовал развернуться бортом, но «Дерзкий» маневрировал так, чтобы держаться у него под кормой, и вел самый интенсивный огонь, вследствие чего «Бреслау» был вынужден потушить прожектор и скрыться в темноте. «Дерзкий» искал всю ночь «Гневного» и нашел его только утром, все в том же беспомощном состоянии, взял на буксир и привел благополучно в Севастополь. На «Гневном» были ранены один офицер и шесть матросов, а на «Бреслау», как потом оказалось, убит командир и 12 матросов, а ранено 40.
В иностранных морях весной 1915 года не произошло ничего особенного. Немцы вели подводную блокаду Англии и Франции, и по мере увеличения числа немецких подводных лодок ежемесячно подсчитываемый тоннаж погибших судов все увеличивался. В особенности много шума вызвало потопление без предупреждения двух больших пассажирских пароходов «Лузитания» и «Арабик». На первом погибло более 1100 пассажиров. А на втором около двухсот. Это вопиющее преступление вызвало такой взрыв негодования в Соединенных Штатах, что объявление войны с их стороны висело на волоске, и Германия была вынуждена объявить, что впредь пассажирские пароходы без предупреждения не будут обстреливаться минами.
Лето 1915 года на сухопутном фронте
Лето 1915 года можно охарактеризовать как период генерального отступления нашей армии на всем фронте. Назначались рубежи, которые войска должны были удерживать, но армия уже приобрела инерцию и остановить ее не было возможности. Вступление в коалицию Италии нисколько не облегчило наш фронт, так как австрийцы взяли против нее войска главным образом с Сербского фронта, а союзники собрались нам помочь тогда, когда немцы уже дошли до намеченного ими рубежа.
В это тяжелое время особенно давали себя чувствовать три бича. Первый – это необычайно разросшееся дезертирство и добровольная сдача в плен. За период нашего отступления мы потеряли пленными, по мнению компетентных лиц, свыше миллиона человек, причем 25 процентов от этого числа приходится на сдавшихся добровольно. Вероятно, почти такое же количество было и дезертиров. Мне самому пришлось наблюдать толпы солдат на железнодорожных станциях, расположившихся как у себя дома. Когда я спросил начальника станции, что это за люди, он мне откровенно сказал, что это дезертиры, которые боятся ехать домой, чтобы их там не арестовали, и они проводят время, кочуя с одной станции на другую. С вопросом о дезертирах удалось справиться только после стабилизации нашего фронта, когда благодаря принятым строгим мерам станции быстро опустели.
Второй бич была эвакуация. Она носила крайне беспорядочный характер. Можно было заключить одно. Или директивы относительно эвакуации не носили достаточно