скривился Максим, – она добра, как корова. Бесплодная яловая корова!
Ларций Лонг строго глянул в его сторону.
– Эта тема – не повод для шуток, – предупредил он.
Квиет и Цельз поддержали его:
– Она божественна, – добавил Цельз, – в том спору нет, но что с нами будет, если ублюдок сядет в Палатинском дворце? Вот о чем задумайся, Ларций. Время у нас еще есть. Мы с Пальмой вскоре отправляемся в Харакс. По-видимому, срок наступления на восток близок. До встречи.
Довод был серьезный, Ларцию было о чем поразмышлять на пути на юг. С одной стороны, ему нечего ждать милостей от Адриана, с другой – недоверие, проявленное бывшими соратниками, лишало его необходимого в таких делах энтузиазма. За всеми их доводами, порой даже очень убедительными, скрывалась некоторая смущающая недоговоренность, некая тайна. На вопрос, кого же рекомендовать Траяну, Цельз отделался объяснением, что этот вопрос еще до конца не решен, лучше всего настаивать на том, чтобы доверить решение этого вопроса сенату. Квиет подхватил – пусть божественный составит список и представит его отцам народа, они выберут из него достойнейшего.
Подобное предложение безмерно напугало Ларция!!
Он виду не показал, какой ужас испытал, услышав эти безответственные слова, однако с той минуты старался меньше говорить, больше слушать. Лонг успел повертеться в верхних эшелонах власти, успел понять и проникнуться простенькой, но неоспоримой на все времена истиной – подобный способ назначения наследника неизбежно приведет к гражданской войне.
В том не могло быть сомнений!
В вопросе о престолонаследии не должно быть никаких списков, дебатов, отвлеченных диспутов, сшибки мнений. Недопустимы были и всякие досужие рассуждения о коллективной мудрости, о возможности всегда исправить ошибку.
Траян обязан самостоятельно назначить наследника, публично облечь его властью. Только так можно было обеспечить ее преемственность. Только при таком порядке отцы-сенаторы и полководцы, и старшее армейское начальство вынуждены будут смириться. При любом другом варианте столкновение между вероятными претендентами неизбежно. Им только дай повод усомниться в законности принятого решения! Страх усилился оттого, что Ларций наконец-то прозрел – сразу по приезде в Азию его угораздило оказаться в компании с теми, кто как раз и являлся претендентами. По крайней мере, считал себя таковым.
Первым из них, конечно, следует назвать Адриана, ведь назначение наместником в провинцию Сирию являлось косвенным доказательством, что Траян сделал выбор. С другой стороны, император намеренно тянет с объявлением своего племянника цезарем.
Вопрос – почему? Ответа нет.
Кто еще?
Квиет. Нет, пожалуй. Чернокожий повелитель мира – это слишком даже для практичных и привычных ко всему римлян. К тому же он является царем Мавритании и по этой причине вряд ли способен сохранить беспристрастность по отношению ко всем другим провинциям.
Цельз?