на дверном крючке. Пока я судорожно думал, куда его можно перепрятать, кто-то подошел к моей двери и властно постучал.
Сердце будто пропустило несколько ударов. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Все, мне конец.
Нужно открывать. Чем дольше молчу, тем подозрительнее. Они наверняка знают, кто из жильцов дома, а кто нет. Надо открывать…
Глубоко вдохнув, я потянул щеколду, приоткрыл дверь и столкнулся взглядом с оперативником.
Лицо его было будто высечено из камня – массивный подбородок, почти квадртаная челюсть. Серые глаза смотрели сквозь меня – по мерцающему метафону на его виске я понял, что он изучает информацию, подаваемую в мозг этим хитрым устройством.
–Ваше имя, – раздался холодный голос.
–Ро, – еле слышно ответил я.
–Говорите громче.
–Ро!
–Знаете человека, который живет напротив? – оперативник чуть отстранился, позволяя мне обозреть повисшую на одной петле дверь.
–Нет. Видел пару раз, но не общались.
–Почему?
–Не хотелось.
–Почему вы не пользуетесь метафоном?
Я запнулся, тщательно взвешивая каждое слово.
–Наш мудрый Друг говорит, что это добровольно. Я бы не хотел, чтобы мне лезли в мозг.
–Почему? Вам есть, что скрывать?
–Нет. Просто хочу оставаться чистым.
Я поморщился, запоздало поняв, что подобрал не очень хорошее слово. В такой логике получается, что те, кто носит метафоны – не чистые. И оперативник мгновенно это просек. Рука его опустилась к кобуре на поясе.
–Медленно сделайте шаг назад, не совершая резких движений.
Я обреченно выругался про себя и сделал, как велено.
Оперативник вошел, внимательно оглядывая каждый миллиметр моего жилища. При свете дня оно выглядело довольно жалко. Кровать, стол, стул, шкаф с одеждой. Холодильник, забитый едой с истекающим сроком годности, собираемой на фуд-шерингах возле супермаркетов. Единственное, что выделялось – посреди комнаты на крюке, вбитом в потолок, болталась красная боксерская груша.
–Занимаетесь спортом? – усмехнулся оперативник.
–Да, для здоровья, – поспешил ответить я, пряча за спиной руки с покрытыми коркой костяшками.
Думал я лишь об одном: когда оперативник зашел, он прижал входную дверь с висящей на ней курткой к стене. И теперь, когда будет выходить, заметит ли он это? Больше бояться было нечего – как опытный фарцовщик, я железно следовал важному правилу: никогда не хранить товар в жилище.
Оперативник прошелся по комнате, заглянул под стол, пощупал грушу, кинул взгляд на балкон, порылся в шкафу, брезгливо потыкав мою одежду. Вдруг его метафон снова заморгал, оперативник замер, мысленно отвечая на сообщения, и стремительно направился к выходу.
–Ладно, крыса, живи… пока что, – тихо бросил он через плечо.
Я закрыл за ним дверь, задернул щеколду, подошел к груше и обрушил на нее град ударов, снова раня едва зажившие костяшки.
Красный