ладонью его колючую остриженную под машинку голову.
Предложи мне в эти минуты кто-нибудь идти избивать «начальство», взял бы из козел винтовку и пошел бы без колебаний.
Пошел бы, даже заранее будучи уверенным в провале предприятия.
И так мы заснули с Теткиным на одной постели, тесно прижавшись друг к другу.
Ночью он вскакивал в бреду и кричал:
– Господин взводный, разрешите молодому солдату Теткину…
Утром я написал его матери длинное письмо.
Сколько нужно пережить, чтобы пойти на подобную жертву?
Предполагаются маневры под Царским Селом. Кто-то пустил слух, что на маневрах будет присутствовать шеф нашего полка, великий князь Николай Николаевич, числящийся по списку на службе в первой роте.
Один из офицеров полка написал песню, посвященную «Его Высочеству».
Песня нескладная, идиотски напыщенная, как стихи телеграфиста! На месте еще поем с горем пополам, а как тронемся – под ногу ничего не выходит.
Из степи ковыльной далекой
Могучий державный орел прилетел,
Окинул орлиным прозорливым оком
Широкого царства далекий предел.
Тягуче под редкий шаг выводят запевалы.
Пропустив два шага, мы под левую ногу подхватываем припев:
Всегда впереди он на белом коне, —
На мирном параде и в бранном огне.
Всегда впереди он на белом коне, —
На мирном параде и в бранном огне…
– Отставить, – кричит ротный. – На месте шагом аршш!
И мы, стоя на месте, «толчем воду в ступе», нелепо размахиваем руками, опять начинаем сначала.
И так до сотни раз.
Убедившись, что наука нам на пользу не идет, ротный гонял нас по шоссе сорок минут. Бегали, высунув языки, как гончие, потерявшие заячий след. Шепотком ругали неприличными словами и виновника предстоящего торжества, и автора окаянной, не поддающейся спевке песни.
– Повесить их обоих на одной березе! – задыхаясь от гонки, крикнул кто-то в первом взводе.
Начальство было позади, выкрика не слышало.
Под свежим впечатлением развертывающейся на Дальнем Востоке трагедии русско-японской войны, под грохот пушек, под свист пуль, под дружный хрип и тявканье патриотических шавок родился в 1904 году «Красный смех» Леонида Андреева.
Здесь был протест против войны, как против безумия и насилия, но не было анализа причин этого безумия и не указано было средств к прекращению его.
Сегодня Леонид Андреев в стане империалистов-патриотов и вместе с продажным сбродом, с полоумными славянофилами кричит не своим голосом:
«Война до победного конца!!! Война с немцами – борьба за мировую культуру, за прогресс, за право, за справедливость!!!»
Леонид Андреев проходит этапы, по которым шло большинство русской интеллигенции.
Грозно и решительно он проклинал прежде войну:
«…Пусть я сумасшедший, но я говорю правду. У меня отец и брат гниют там, как