ходуном ходит, – жалуюсь я. – Как здесь можно мыться? А если кто-то будет подглядывать?
– За тобой? – выгибается дугой густая бровь.
Дикарь проходит скептическим взглядом вдоль моего тела и отмахивается:
– Не переживай, Милка, тебе это не грозит.
Да, блин! Этот мужлан вообще слышал о таком, как такт? Я девочка. Мне нельзя говорить такие грубые вещи! Что у этих деревенщин не так с мозгами и мировосприятием?
– И вы тоже здесь моетесь?
– А как же. Шампунь видишь? Мой.
– Я уверена, что у Михаила Руслановича в доме есть человеческая ванная. Я смирилась с сараем, но принимать душ на улице – отказываюсь. Это прошлый век!
– Дело твое, – и не думает спорить этот мужлан. – Принимать – не принимать, тебе решать. Если надумаешь, вот, – вешает мне на шею огромное махровое полотенце Мишаня, – чистое. А я пошел.
– Куда? Стойте!
– У меня, в отличие от тебя, много работы. Некогда мне прохлаждаться.
У меня вообще-то тоже. Работа! Хочется крикнуть ему в спину. Но я, упрямо поджимая губы, захожу в эту продуваемую всеми ветрами кабину. Резко дергаю шторку. Та со звоном колец по рейке задвигается. С каждым порывом ветра ткань парусит, открывая на всеобщее обозрение все потенциально голые прелести. И мысль, что деревенские мужики тощих не любят – вот совсем не успокаивает!
Я мнусь. Обняв руками плечи, смотрю на вентили. На полки. И на бочку с водой над головой. Так ли сильно я хочу помыться? С очередным порывом ветра понимаю, что нет. Когда вижу, как прямо у забора, который к этому душу располагается опасно близко, проходит компания из трех парней, я вылетаю из кабинки, как ужаленная. К черту все! Обойдусь влажными салфетками и сухим шампунем. А в душ прокрадусь ночью. Да! Когда все село будет тихо, мирно сладко спать.
В сарае меня уже ждет расчищенный от хозинвентаря пяточок, сложенная старенькая раскладушка и сваленное горой постельное белье с матрасом и подушкой. Я бы сказала, надо же, какая забота! Но ни фига подобного. У их “Бетховена” будка лучше и комфортабельней, чем у меня сарай.
Так, что мы имеем?
Упираю руки в бока и судорожно вздыхаю. Оглядываюсь. В правом углу примостились лопаты с граблями. Пара алюминиевых ведер и одна здоровенная паутина, по которой перебирая лапами карабкается размером с собаку паук. Мерзость! В левом – моя пятизвездочная койка. Неужели я правда буду здесь спать? Сумасшедшая!
По правде говоря, все это больше похоже на какое-то реалити-шоу. Может, это розыгрыш? И нет никакой болезни у моего дорогого начальства? Просто Румянцев решил надо мной так пошутить? Может, здесь где-нибудь спрятана скрытая камера? Куда улыбаться?
Еще раз обхожу дозором сараюшку. Ну вот серьезно! Это ведь совсем не смешно! Вот совсем! Подхожу к стене, просовываю палец в щель. Тут слон пролетит, не то что комар! Но делать нечего. Выбора-то у меня и нет. Загнали в тупик. И Андрей Петрович. И этот дикарь. Что б ему там в городе страшно икалось все эти два дня!
Кстати! Раскладушка. Ее бы попробовать разложить. Я это видела только по телевизору в советских фильмах. На