* * Мне глядеть на сверстников то грустно, то досадно, только и всего: разум, торжествующий над чувством, рано торжествует торжество. Когда, глотая кровь и зубы, мне доведется покачнуться, я вас прошу, глаза и губы, не подвести и улыбнуться. Неужто вы не замечали, как, подголоском хору вторя, есть в торжестве налет печали и привкус праздника у горя? Внешним пламенем согрета и внутри полна огня, красота посредством света — чем-то мудрости родня. Я жизнь любил весьма усердно, я был решителен и грешен, за что во дни, где станет скверно, я буду памятью утешен. Меня порою даже забавляет возможность грабежей или пожаров: реальная опасность исцеляет от множества надуманных кошмаров. Не потому ль добро в углу так часто сетует и плачет, что разум всюду служит злу с гораздо большею отдачей? А назад не гляди, уходя, выбрав тот из часов непогожих, когда с неба потоки дождя скроют слезы твои от прохожих. В России удивительней всего привычка от партера до галерки штаны снимать задолго до того, как жопа назначается для порки. Сколько б мы по базарам ни спорили, после споров не ставши умней, только то, что созвучно истории, обретает созвучие в ней. Опять приходит ночь. Я снова пьян. Как дивно это сделано в природе, что музыка далеких фортепьян к желанию напиться нас приводит. Всюду волки сумрачно и глухо воют озверело и напрасно, ибо плоти подлинного духа ничего на свете не опасно. Свыкся и прижился к миру я, было так и будет по сему, ибо человек – он не свинья и привыкнуть может ко всему. Спеши, подруга! Ветер лет несет нам осень вместо лета, уже и лес полураздет, а ты, дружок, еще одета. Я стал спокойней от бессилья осилить своды мертвых плит, лишь узкий шрам, где были крылья, в часы бессонницы болит. Естественно, что с возрастом трудней тепло свое раздаривать горстями, замызгана клеенка наших дней чужими неопрятными гостями. Поскольку в мире все взаимосвязано помимо и превыше осознания, общение с гавном не безнаказанно, и разны только формы наказания. Всегда художников плеяда свой услаждала горький век струеньем уксуса и яда на выдающихся коллег. Я жил как все другие люди, а если в чем-то слишком лично, то
