бумагой, и таблеткой… Может, отпустим его?
– Не надо! – Вячеслав выпрямился. – Я на задании!
– На каком таком задании? – вырастая перед нами как из-под земли, подозрительно оглядывая и меня, и Вячеслава, уточнил Кузьмич.
– На редакционном! Стеблев Вячеслав Николаевич, журналист-международник, – представился парень.
– Больно молод ты для международника-то, – скептически окинув взглядом журналиста в спортивном костюме с женского плеча, скривился Кузьмич. – Тем более для журналиста.
Вячеслав вспыхнул, вскинул голову, возмущенный таким недоверием.
– Документы в палатке!
Кузьмич продолжал давить взглядом.
– Ну, пошли… журналист… – вот умеет Сидор Кузьмич так слово молвить, что потом ходишь полдня и хочется помыться!
Стеблев дернул головой, подхватил планшет, закинул ремешок на плечо, одернул коротковатый костюм и первым шагнул из кустов акации на поляну.
– А ты… – Сидор Кузьмич прищурился, разглядывая мою искривленную болью физиономию. – Заканчивай здесь… маяться. Болен – нечего ехать. Дома сиди, в кустах не гадь! Природа, якорь тебе… – мичман запнулся. – М-да… Только якоря тебе и не хватало… – начальник махнул рукой и полез в карман за сигаретами.
– Сидор Кузьмич, да тут уже прихватило… Я не думал… – повинился я, по-прежнему держась за живот.
– Прихватило его… – передразнил Кузьмич и вдруг резко, без перехода: – О чем с Игорьком трепались? – и взгляд такой тяжелый, пристальный, аж до позвоночника пробирает.
– Дык ни о чем… – я пожал плечами, демонстрируя недоумение.
Не доверяю я тебе, Сидор Кузьмич, и еще долго доверять не буду. Пока не пойму, кто ты и на чьей стороне играешь. И что тебе вообще нужно от меня конкретно? Чем я тебя так зацепил, что ты за мной приглядываешь чужими глазами?
– Ой ли?
– Так точно… ох… – я натурально скривился и согнулся. – Жаловался на здоровье.
– Кто? Игорек?
– Я… А этот… – я поморщился. – Шутки шутил про тетю Дусю. Ну, я и поучил малость…
– Это правильно. Язык у Игорька без костей, а голова с одной извилиной. Да и та от осводовской фуражки…
Я глуховато хохотнул, продолжая изображать больного.
– Сидор Кузьмич… я это… в кусты, а? – умоляюще глянул на мичмана.
– Понабирают… сирано… а воспитывай, – буркнул Кузьмич, туша окурок о подошву. – Давай быстро, и к автобусу. Милиция уже заканчивает.
– Так точно! – кивнул я, держась за живот.
Кузьмич еще раз окинул меня задумчивым взглядом и исчез из поля моего зрения так, что ни одна ветка акации не дернулась!
«Ох, непростой этот мичман! Зуб даю, непростой! Осторожней с ним надо!» – с этими мыслями я потихоньку отступал в глубь лесополосы, прячась поглубже. Хотел еще раз глянуть на карту. Точнее, на размытую строку под именем.
Ретировавшись в дальние кусты, я вытащил документ, развернул его, разместив на стволе дерева, и принялся разглядывать каждую черточку, каждую завитушку.
Действительно, второй строчкой