Алиса Ханцис

Кариатиды


Скачать книгу

только Австралию могла охватить целиком, с севера до юга. Но даже на этой огромной карте не было улиц. А мне хотелось, чтобы были улицы и дома. Я спрашивала в библиотеке, есть ли такая карта. Мне дали одну, топографическую, на ней был город под названием Снов. Где он находится, никто не знал; а нашего города в библиотеке не было.

      До конца урока оставалось совсем чуть-чуть, когда в класс постучали и кто-то, невидимый за дверью, громким шепотом позвал нашу Витаминовну. Любопытные с первых парт тут же вытянули шеи, как жирафы. Невидимка произнес мою фамилию, и шеи, как по команде, выкрутились в другую сторону.

      – Тебя в учительскую.

      Теперь уже весь класс пялился на меня, даже Ленька. Глаза у него округлились так, что стали с куриное яйцо, не меньше.

      – Но я ничего не сделала.

      – Да иди уже. – Витаминовна махнула рукой. – Тебе с маминой работы звонят.

      В учительской тихо, за столом – одна только завуч. Она протягивает трубку, и мне становится неловко из-за того, что придется разговаривать при ней.

      – Яся! – Голос архивариуса я узнаю не сразу, она как будто бежала и запыхалась. – Ты только не волнуйся. Мама в больнице, сосуд у нее лопнул. Вроде в нашу повезли, не в московскую. Я им пока дозвониться не могу. А ты, слышишь, после уроков сразу к нам. Пойдешь к тете Наташе ночевать. Слышишь, Яся?

      «Сосуд», – проносится у меня в голове. Я не могу сообразить, что это и где это, помню только, что сосуд бывает стеклянный. Он лопается вдребезги, и осколки летят во все стороны. Я тоже лечу со всех ног. Маковка церкви горит так ярко, что слезятся глаза. Церковь – это полпути, больница за парком, я лежала там, и мама теперь лежит на столе, а над ней склонились врачи, как в кино: «Скальпель! Пинцет!» Почему на всех светофорах красный? Мне надо успеть, машина далеко, перебегу. Вот больничная улица, там детское отделение, тут взрослое. Дверь тяжелая, за ней пахнет мятным холодом, и внутри всё немеет, как десны после заморозки. По коридору везут кого-то на каталке, но меня туда не пускают и говорят подождать. Я жду очень долго, так долго, что, кажется, не смогу вытерпеть больше ни минуты.

      – Кто тут к Ерёминой? – Старенькая медсестра, в руках лоток, в нем позванивают баночки. – Прижигание ей сделали, положили в палату.

      – А к ней можно?

      – График посещений читала? – Она уже шаркает тапками к дверям. – С четырех часов.

      Я выхожу на улицу. Тут светит солнце и ветерок шелестит листвой, а у меня в горле до сих пор привкус больницы. До четырех часов еще ужасно долго, но домой идти почему-то не хочется и в школу тоже. Ноги будто чугунные, и ранец давит на спину, как гиря. Какое из этих окон – мамина палата? Я даже не спросила, какой у нее номер, дурочка. Все окна пустые, никто не смотрит оттуда, как когда-то смотрела я, взобравшись на подоконник. А мама стояла внизу и махала мне рукой. Она приносила огромные красные яблоки – они были завернуты в пакет, и из него еще долго пахло летом и домом. Нужно купить маме что-нибудь вкусное. Хорошо бы найти бананы – она их больше всего любит. От этой мысли ноги начинают