объяснять, что из лимонов можно сделать лимонад, придушу.
– Не буду, скажу только, что и ты заслуживаешь немножко жизненного пространства.
Мэрион, старшей из подруг, уже исполнилось пятьдесят пять – перевалочный пункт, хотя ее саму это, по всей видимости, мало беспокоило. Она была из породы людей, которых обычно называют приземленными. Раньше Кэролайн думала, что это что-то из области электротехники, хотя нет, провода, кажется, бывают заземленными. В таких людях ток укрощен, пущен в дело, его мощь рассредоточена и подконтрольна. Но применительно к Мэрион это слово приобретало совсем другой смысл. Мэрион была родом со Среднего Запада, и это географическое наследие не то чтобы пристало к ней, оно скорее проросло сквозь нее. В лице подруги отражались бескрайность кукурузных полей и широта мелководных речек. Ее спокойная вера в себя питалась густой зеленью летнего воздуха, подпитывалась неспешным движением воды под корпусом каноэ. Она с юности обожала возиться в саду, руки ее одинаково легко и естественно касались и огородной грядки, и плеча подруги.
Мэрион и Кэролайн часто посмеивались над тем, какие они разные. Мэрион наслаждалась жарой и возней с землей, и под коротко остриженными ногтями всегда готовых к работе рук часто оставался черный полумесяц грязи, который, казалось, не брало никакое, даже самое тщательное мытье. Кэролайн, напротив, могла в лучшем случае землю в горшке разрыхлить, ее любимые цветы росли на подоконнике. Чем меньше грязи, тем лучше. Джек всегда говорил, что любимый сад Кэролайн – это океан.
Выпив кофе с Мэрион, Кэролайн отправилась в бассейн. Все равно домой торопиться незачем. Эта мысль поразила ее посреди раздевалки, и она застыла перед зеркалом, так и не натянув лямку купальника на плечо. Последнее время все вокруг повторяли, что она отлично выглядит, – честно говоря, сомнительный комплимент, как будто сорок восемь лет – просто чепуха. Женщина, держащая себя в форме, – это всегда прекрасно, говорили ей, словно аплодируя усилию, действию, а не результату. В колледже Кэролайн специализировалась по языку и литературе, и уж причастие от прилагательного отличать не разучилась.
Пройдут еще десятки лет, прежде чем кто-нибудь решится отпустить подобный комплимент новой подружке Джека. Кэролайн видела ее один раз на местном рынке, около прилавка с помидорами, такими кругленькими, ровненькими и глянцевыми. Кэролайн смотрела на молодую женщину, беззаботно смеющуюся над шуткой продавца, и повторяла себе, что сезон помидоров скоро кончится, и останутся только жесткие и безвкусные, словно пластмасса, плоды. Увы, этот легко представимый, но весьма унылый образ был бессилен перед раскинувшимся вокруг нее плодовоовощным изобилием.
Стоя в раздевалке, Кэролайн вспоминала, как часто ее в молодости называли красивой. Это прилагательное всегда чуть-чуть смущало. В то время Кэролайн хотелось считать красоту чем-то отдельным от себя, чем-то вроде шарфа или пальто – можно сдать в гардероб перед началом спектакля. Что еще в ее жизни было украшением,