было сказано сегодня о смыслах, много было сказано о понимании. И вот такой вопрос: что это за смыслы, которые вы популяризируете? Что это за смыслы, которых не видят другие люди и в которые вы им помогаете вникнуть?
М. В. Леонтьев: – Почему? Огромное количество людей видят эти смыслы! Ну, во-первых, есть базовые ценности. Я сейчас не говорю о вере, просто чтобы оставаться в рамках своих задач и своей профессии – политики. Хотя без этого основания вообще ничего не существует.
Я могу разговаривать с людьми, которые убеждены в двух вещах. Первое – что им нужна эта страна, Россия, и им нужно, чтобы она была. И второе – они понимают, что существует очень большая опасность: если мы будем так же дальше продолжать по инерции, то ее не будет. Дальше у этих людей могут быть самые разные взгляды на то, как надо сделать, чтобы она была. Эти люди для меня – свои, все. С некоторыми я радикально не согласен, потому что мне кажется: то, что они предлагают, неправильно. Вот это и есть, собственно, предмет разговора.
С людьми, которые находятся за рамками этого дискурса, простите за выражение…
В. Р. Легойда: – После «симулякра» – прощаем! (смеется)
М. В. Леонтьев: – …мне разговаривать сложно. Все равно можно, конечно. Мне страшно интересно разговаривать с некоторыми американскими аналитиками. Но это другого плана разговор. А с нашими уж совсем невозможно разговаривать, потому что для меня эти люди, извините, – предатели. Например, я тысячи раз говорил одну вещь: надо прекратить обсуждать вопросы военной реформы с людьми, которые считают, что России армия не нужна, потому что нет угрозы. Может, они правы, но о чем тогда говорить? Надо тогда какой-нибудь другой вопрос с ними обсуждать.
Семинарист: – Мой вопрос посвящен сформировавшейся недавно группе населения, которая называет себя «православные атеисты». Это люди, которые не признают себя верующими, но в то же время для них важны нравственные устои, на которых, в принципе, и держится общество. Вы не могли бы чуть-чуть прокомментировать этот феномен?
М. В. Леонтьев: – С моей точки зрения, само название «православный атеист» бессмысленно, как такой не очень, я бы сказал, дорогостоящий парадокс. Я понимаю, что, наверное, таких людей много. Это такие практичные товарищи… С одной стороны, возражать здесь трудно: ну, бедные они, их надо как-то жалеть. И потом, я думаю, что, если они действительно глубоко проникают в предмет, то они очень подвержены тому, чтобы стать православными верующими. То есть они находятся в этом смысле, простите за кощунство, в группе риска. Они более всего подготовлены, это некоторая унавоженная почва.
Хотя мне кажется, что наоборот – лучше. То есть когда от веры – к конкретному догмату, это лучше. Но бывает по-разному.
В. Р. Легойда: – То есть это не плохо?
М. В. Леонтьев: – Я еще раз скажу, почему я завидую детской вере. Потому что когда это растет естественно, это совсем другое дерево. Оно крепче.
Студент: